"Константин Федорович Седых. Отчий край (Роман)" - читать интересную книгу автора

- Какого полка, товарищи?
Он не сомневался, что ему ответят, и был крайне обескуражен, когда
командир разъезда, черноусый и щеголеватый здоровяк в синих галифе и
кожаной куртке, расхохотался над ним:
- Больно многого захотел! Ты, я вижу, ухарь! А ну давай твою пушку!
- Не отдадим! - вмешался Ганька. - Мы ведь, товарищи, тоже партизаны.
Мы из-за границы, из нашего госпиталя идем.
- Из госпиталя? Да еще из заграничного? - переспросил командир и
вдруг сердито обрезал: - Не слыхал о таком!.. А документы есть? Нет
документов? Тогда лучше помалкивай. На лбу у вас не написано, кто вы
такие. Может, вас белые подослали. Проводим в штаб, а там разберутся, что
с вами делать - выпороть или на распыл пустить...
Ребят обезоружили, обыскали, и командир приказал троим молодым бойцам
доставить их в Богдать, а с остальными поехал дальше.
В ближайшей деревне конвоиры мобилизовали подводу, усадили на нее
задержанных и приказали хромому, с курчавой бородкой и синими умными
глазами вознице не жалеть кнута для своей пузатой и низкорослой кобылицы
со сбитой спиной.
Сразу же за последними домами деревни началась тайга. Она то вплотную
подступала к дороге, то отступала на склоны крутых и высоких сопок,
образуя обширные поляны, усеянные валежником и черными пнями или сметанным
в стога и зароды сеном. На макушках многих стогов сидели и наблюдали за
всем происходящим вокруг то ворон, то коршун, то ястреб-тетеревятник.
Старший конвоир, парень с жестокими глазами на скуластом и смуглом
лице, опасаясь, что задержанные могут сбежать, распорядился связать им
руки и усадить на телеге спиною друг к другу. Более опытный Гошка дал
связать себя беспрекословно, но Ганька начал на свою беду шумно
протестовать. Тогда старший, не говоря ни слова, ткнул его кулаком прямо в
зубы. От неожиданности Ганька резко дернулся назад, больно ударился
затылком о затылок Гошки, и, не помня себя от обиды, рвущимся голосом
крикнул старшему:
- Ну и сволочь ты!
Поотставший было от телеги старший снова подъехал вплотную к Ганьке
и, сверля его тяжелым, полным страшной ненависти взглядом, пригрозил:
- Ты сволочить меня не смей! Не то живо без головы останешься. Убить
тебя мне - раз плюнуть.
От его исступленного бешенства Ганьке стало не по себе, но он решил
не сдаваться. Распаленный зуботычиной, он презрительно бросил старшему:
- Дурак ты после этого! Видишь, что сдачи не дадут, и издеваешься.
Расскажу я дяде и брату, как ты бил меня, так они тебе покажут. Они с
твоей морды копоть снимут, блондина из тебя сделают! И как тебя в
партизаны приняли? Тебе бы с такими замашками в каратели к Семенову...
- Замолчи, а то ребра пересчитаю! - замахнулся на него нагайкой
старший. - Родней ты меня не пугай, шпиён японский!
- Не шпиён, а шпион! - поправил его Ганька. - Правильно слова сказать
не умеешь, а корчишь из себя Малюту Скуратова. Слыхал про такого?
- Стой! - приказал тогда старший вознице и стал срывать с себя
карабин. Ганька побледнел, но презрительно усмехнулся. Гошка решил прийти
к нему на помощь и закричал остальным конвоирам:
- Товарищи! Не давайте ему убивать Ганьку. У Ганьки и дядя и брат в