"Вальтер Скотт. Вдова горца" - читать интересную книгу автора

тот считал, что с ним обошлись несправедливо, и в ее душу закрался страх: а
вдруг Хэмиш, распознав, как она его обманула, придет в такое негодование,
что покинет ее и один отправится искать свою долю? Таковы были тревожные и
вместе с тем обоснованные предположения, теснившиеся в голове несчастной
женщины теперь, когда, казалось, ее злокозненный умысел удался.
День клонился к вечеру, когда Хэмиш наконец проснулся; он, однако, был
еще весьма далек от того, чтобы в полной мере совладать со своим телом и
духом. Его бессвязное бормотанье и неровный пульс сначала сильно напугали
Элспет; но она тотчас применила все те средства, какие только, по своим
познаниям в медицине, сочла полезными, и посреди ночи с радостью увидела,
что Хэмиш снова впал в глубокий сон, очевидно почти целиком уничтоживший
зловредное действие зелья - ибо на рассвете он поднялся и спросил у нее свою
шапку. Но Элспет предусмотрительно убрала ее - из страха, как бы он не
проснулся ночью и не ушел без ее ведома.
-Шапку мне, шапку! - кричал Хэмиш. - Пора ехать! Матушка, ваш напиток
был не в меру крепок, солнце уже взошло, но завтра утром я все же увижу обе
вершины древнего Дана. Шапку, матушка, дайте мне шапку! Я сейчас же должен
уйти.
Из этих слов было ясно - бедняга Хэмиш не подозревал, что две ночи и
день прошли с той минуты, как он осушил роковую чашу, и теперь Элспет
предстояло справиться с задачей, почти столь же, думалось ей, опасной, как и
тягостной, - признаться сыну в том, что она содеяла.
-Прости меня, сын мой, - начала она, подойдя к Хэмишу, взяв его руку и
глядя на него с таким боязливым почтением, какое, быть может, не всегда
выказывала его отцу, даже когда тот гневался.
-Простить вас, матушка? В чем ваша вина? - спросил Хэмиш смеясь. - В
том, что вы угостили меня слишком крепким напитком, от которого у меня
сейчас еще голова трещит, или в том, что вы спрятали мою шапку, чтобы
задержать меня еще на миг? Нет, это вы должны меня простить. Дайте мне
шапку, и пусть то, что нужно сделать, будет сделано. Дайте мне шапку, или я
уйду без нее; уж наверно, я не стану мешкать из-за такой безделицы - немало
лет я ходил с непокрытой головой, перевязав волосы ремешком из оленьей кожи.
Хватит шутить, матушка! Дайте мне шапку, или я уйду без нее, дольше медлить
нельзя.
-Сын мой, - снова начала Элспет, не выпуская его руки, - того, что
случилось, не изменить. Если б даже ты мог взять у орла его крылья, и то ты
явился бы к подножию Дана слишком поздно, чтобы выполнить свое намерение,
слишком рано для того, что тебя там ожидает. Ты думаешь, солнце всходит
впервые с той поры, как ты видел закат; но вчера оно поднялось над
Бен-Круханом, хотя его свет был незрим для твоих глаз.
Хэмиш метнул на мать безумный, полный неизъяснимого ужаса взгляд, но
тотчас овладел собой и сказал:
-Я не ребенок, меня не сбить с толку такими уловками. Прощайте,
матушка! Сейчас каждый миг столь же дорог, как вся жизнь.
-Останься, - сказала Элспет, - дорогой мой, обманутый мною, не мчись
навстречу бесчестью и гибели. Вон там, на большой дороге, я вижу священника
верхом на белой лошади. Спроси его, какой сегодня день месяца и недели, и
пусть он нас рассудит.
Словно взмывший к небу орел, поднялся Хэмиш по крутой тропе на дорогу и
подбежал к священнику из Гленоркьюхи, выехавшему спозаранку, чтобы утешить в