"Вальтер Скотт. Вдова горца" - читать интересную книгу автора

* ... в канун того дня, который называют праздником кущей. - Имеется в виду
праздник в память сорокалетнего странствования древних евреев в пустыне
после исхода из Египта, один из трех главных еврейских праздников.

Но главным украшением хижины, на розыски которого она положила больше
всего трудов, были веточки морошки - ярко-красной ягоды, растущей только на
высоких холмах, да и то очень помалу. Ее муж, а возможно, даже кто-либо из
его предков, избрал эмблемой рода Мак-Тевишей эту ягоду, как бы
символизировавшую малочисленность их клана и высоту их честолюбивых
стремлений.
Все то время, что длились эти несложные хлопоты, Элспет чувствовала
себя взволнованно-счастливой. Тревожило ее лишь одно - успеет ли она
закончить все приготовления к достойному приему Хэмиша и его новых друзей -
тех, кто, как она полагала, сплотился вокруг него, прежде чем они явятся, не
случится ли так, что они застанут ее врасплох.
Но, выполнив все, что было в ее силах, она опять осталась без дела,
если не считать отнимавшей немного времени заботы о козах; обиходив их, она
вновь и вновь проверяла, все ли приготовления закончены, и опять бралась за
те из них, которые необходимо было обновлять, - заменяла иссохшие ветки и
увядшие цветы свежими; после этого она садилась у двери хижины и, не отрывая
глаз, смотрела на дорогу, в одну сторону подымавшуюся вверх от берега Оу, в
другую - извивавшуюся по склонам горы, приноравливаясь к подъемам и спускам
в той мере, в какой это позволял план, которому следовал строивший ее
военный инженер. А тем временем ее воображению, из воспоминаний о прошлом
творившему будущее, в предрассветном тумане или закатных облаках виделись
колеблющиеся очертания быстро приближающегося отряда тех, кого в те времена
именовали сидьер дху - темными солдатами, - воинов, одетых в свои
национальные тартаны и называвшихся так в отличие от носивших ярко-красные
мундиры английских солдат. За этим занятием она проводила по многу часов
утром и вечером каждого дня.


Глава IV


Тщетно Элспет при первых лучах утренней зари и при последних проблесках
вечернего света вперяла взор в видневшуюся вдали дорогу. Нигде не клубилась
пыль, предвещая появление развевающихся перьев и блистающего на солнце
оружия. Медленно брел одинокий путник в своем темно-коричневом плаще, какие
носят жители равнин, и в тартане, окрашенном в черный или алый цвет, таким
способом выполняя или обходя правило, безоговорочно запретившее пестрые
тартаны. Во всей его унылой повадке, в том, как он шел, понуря голову,
выражалось умонастроение гэлов, в ту пору униженных и подавленных суровыми,
хотя, быть может, и необходимыми законами, упразднившими то, что они считали
прирожденным своим правом: невозбранное ношение национальной одежды и
оружия. Несмелую походку таких вот смиренных странников Элспет никак не
могла принять за легкую, гордую поступь своего сына, теперь, так она
считала, освободившегося от всех примет сакского порабощения и вступившего в
новую жизнь. Изо дня в день, вечерами, как только темнело, она покидала свое
место у двери и, не заперев ее, бросалась на соломенную подстилку, но не