"Вальтер Скотт. Два гуртовщика" - читать интересную книгу автора

Робин Ойг Мак-Комбих пошел по дурному пути и одуматься не хочет.
- Да, верно, худая придет в Болкуидер весть, - повторил бедняга
Робин, - да поможет тебе бог, Хьюги, да пошлет удачу в делах! Больше ты уж
не увидишь Робина Ойга - ни на пирушке, ни на ярмарке!
С этими словами он торопливо пожал руку своего друга и все тем же
быстрым шагом повернул обратно.
- Неладное с парнем творится, - пробормотал Моррисон, - ну, да, может,
к утру лучше во всем разберемся!
Но трагическая развязка нашей повести наступила гораздо раньше, чем
забрезжил рассвет. Два часа прошло со времени драки, и почти все уже
совершенно забыли о ней, когда Робин Ойг вернулся в трактир Хескета. Кухня
была переполнена, люди там собрались самые разные, и каждый говорил и шумел
на свой лад. Негромкая, степенная речь людей, беседовавших о торговых делах,
заглушалась смехом, пением, громкими шутками тех, кто хотел только одного -
повеселиться. В их числе был и Гарри Уэйкфилд. Он сидел среди англичан в
холщовых блузах, в подбитых гвоздями башмаках, а они, радостно ухмыляясь,
слушали Гарри, только что затянувшего старинную песенку:
Я Роджером зовусь,
За плугом я хожу...
как вдруг хорошо знакомый ему голос повелительно, каждое слово
выговаривая с отличающей горцев четкостью, произнес: "Гарри Уэйкфилд, коли
ты мужчина - встань!"
- Что случилось? Чего ему надо? - недоуменно вопрошали вокруг.
- Да это все тот же треклятый шотландец, - заявил Флисбампкин, уже
бывший сильно навеселе, - Гарри Уэйкфилд сегодня уже отпустил ему изрядную
порцию, а он еще захотел: знать, по вкусу пришлась "ко-буст-на-я
бо-хлеп-ка", разогреть ее просит!
- Гарри Уэйкфилд! - вновь раздался грозный оклик. - Коли ты мужчина,
встань!
В самом звучании слов, подсказанных сильнейшим, всевластным гневом,
есть нечто привлекающее к ним внимание и вселяющее ужас. Люди пугливо
расступились и тревожно глядели на горца, стоявшего посреди них насупясь, с
выражением твердой решимости на окаменевшем лице.
- Что же, я встану, чего бы мне не встать, милый Робин, я тебе руку
пожму да выпью с тобой, чтобы нам больше не вздорить. Ты же не виноват,
парень, что на кулаках драться не научился, трусом тебя никто не обзовет.
Он говорил, стоя напротив Робина Ойга; его ясный, доверчивый взгляд
являл странный контраст суровой, мстительной непреклонности, зловещим огнем
сверкавшей в глазах горца.
- Ты же не виноват, парень, - продолжал Гарри, - ежели, себе на беду,
ты не англичанин и как девчонка дерешься.
- Драться я умею, - сурово, но спокойно возразил Робин Ойг, - сейчас ты
в этом убедишься. Ты, Гарри Уэйкфилд, сегодня показал мне, как пентюхи саксы
дерутся, а сейчас я покажу тебе, как дерутся благородные горцы.
За словом мгновенно последовало дело: выхватив кинжал, горец всадил его
в широкую грудь йомена так метко, с такой ужасающей силой, что рукоять глухо
стукнула о грудную кость, а двуострое лезвие поразило жертву в самое сердце.
Гарри Уэйкфилд упал, вскрикнул - и в ту же минуту испустил дух. Убийца
тотчас схватил за шиворот управителя и, приставив окровавленный кинжал к
горлу обессилевшего от страха и неожиданности Флисбампкина, сказал: