"Аманда Скотт. Код Майя: 2012" - читать интересную книгу автора

при помощи косметики.
Как профессионал, он не мог не восхититься выдержкой королевы. Прошло
всего два месяца после родов, но Екатерина Медичи выглядела так, словно
миновало два года. Весь двор знал, что ее муж, король Франции, обожает свою
любовницу Диану де Пуатье, а с женой спит, исполняя свой долг, чтобы дать
наследников короне. То, что брошенная женщина может выглядеть так
царственно, как выглядела она в данных обстоятельствах, являлось очередным
свидетельством ее воспитания в семье Медичи. Власть порождает власть, а
Медичи никогда не страдали от ее отсутствия. Сейчас она окружала королеву
ореолом, делая всех остальных маленькими и незначительными.
Оставшись перед королевой в одиночестве, Седрик Оуэн низко поклонился и
смущенно стоял, опустив глаза и сложив перед собой руки, не имея ни
малейшего понятия, как вести себя в присутствии королевы.
- Ты можешь на нас посмотреть. - Она великолепно говорила
по-французски, лишь с едва заметным итальянским акцентом. - А затем ты
осмотришь нашего сына и скажешь нам, какие еще можно использовать методы,
чтобы его вылечить.
- Миледи... Ваше величество... - Неожиданно Оуэну отказало его знание
французского. - Я принимаю роды и даю лекарства, которые, по моим
представлениям, могут помочь моим пациентам. Я обращаюсь к небесам за мудрым
советом, а также изучаю сущности мужчин и женщин, чтобы вернуть их в
равновесие. К сожалению, я не обладаю умением лечить детей. Ваше величество
собрали в этой комнате гораздо более опытных и достойных лекарей, чем я.
Среди одетых в черное мужчин, которые делали вид, что не слушают их
разговор, пронесся легкий шорох. Оуэн понял, что вряд ли сумел завоевать их
расположение.
- Никому из этих людей так и не удалось избавить нашего сына от
лихорадки, я уже не говорю о том, чтобы вылечить его совсем. Мы желаем,
чтобы ты посмотрел на него свежим взглядом и оценил его состояние. Говорят,
что ты не считаешь телесные жидкости главным показателем при постановке
диагноза.
Это было спорным заявлением и чуть не стоило Оуэну обучения в
Кембридже. В комнате повисло напряжение, хрупкое, словно тонкий лед, что
может проломиться от одного неверного движения.
Где-то в глубине сознания Оуэна, неслышный для других, родился высокий,
прозрачный звук - предупреждение голубого камня.
Всякий раз, когда он это слышал, его жизнь круто менялась.
Он вздохнул, вытер вспотевшие ладони о полу рубашки и сказал:
- Ваше величество, я считаю, что Парацельс[2] был прав и что жизнь
определяется равновесием трех элементов: солей, серы и ртути. Я продолжаю
полагаться на проверку шести пульсов на каждом запястье, но даю им
объяснение другим, новым языком. Оценка качества телесных жидкостей играет
свою роль, но не является единственным и полным объяснением законов жизни.
Они возненавидели его за эти слова - похожие на воронов мужчины в
черных одеяниях, и они не были глупы; они улавливали фальшь так же легко,
как чувствовали запах разложения. По закону больших чисел по крайней мере
один из них наверняка был шотландцем и, значит, мог раскрыть его обман.
Оуэн уже собрался повернуться к ним спиной, когда один из них, моложе
остальных лет на десять, посмотрел на него через всю комнату и едва заметно
кивнул. Королева это заметила.