"Кристиан Шюнеманн. Парикмахер " - читать интересную книгу автора

положили. Кажется, я слышал чье-то дыхание? Или почудилось? Я озадаченно
застыл перед ящиком. Обычно я узнаю тех, кто наговаривает свои сообщения.
Вернувшись домой, я прежде всего смотрю, сколько сообщений на ленте, словно
они служат индикатором моей популярности и востребованности в этом мире. Но
бывает, что автоответчик приносит разочарование. Когда не звонит дорогой
тебе человек, когда вообще нет сообщений либо, что хуже всего, когда
звонивший, как сейчас, просто кладет трубку.
Из кухни я притащил графин с водой, "перно" и кубики льда. Мозаичный
пол приятно холодил босые ноги. Я схватил трубку и набрал Москву, тринадцать
цифр по памяти, чтобы наконец сообщить Алеше о событиях последних двух
суток. Раздался щелчок - включилась связь - затем гудки, в тысяче километров
от меня. Телефонный аппарат стоит там на маленьком столике возле дивана.
Когда я в первый раз побывал у Алеши в Москве, я почувствовал себя
чужим, как это обычно бывает лишь на свадьбах. От центра, Красной площади,
мы ехали на метро около часа. Алеша не захотел брать такси. Голубой состав
стремительно мчался под землей. Меня нервировали стереотипные, гнусавые
объявления по радио, которых я не понимал, грохот дверей, ударявшихся при
закрытии друг о друга; меня удручали люди с замкнутыми лицами и огромными
сумками, наполнявшие душные вагоны. Когда мы вновь поднялись на поверхность,
я впервые осознал, насколько огромен этот десятимиллионный город. Жизнь в
нем мирно шла своим чередом. Пожилые женщины продавали у выхода из метро
сигареты и цветы, торговцы предлагали китайские кофточки и дыни. Алеша не
обращал на них внимания. Вместе с другими людьми мы свернули на пешеходную
дорожку, над которой висели полчища мошкары. По этой дорожке мы прошли через
бурую, болотистую лужайку к кварталу высоких домов. Я схватил Алешу за
рукав.
- Давай вернемся. Мне тут неуютно.
- Наш корпус не этот, а следующий. Ты еще не видел моего дома.
- Поедем назад в город, - просил я. - Этот квартал наводит на меня
жуть.
- Я здесь вырос.
- Но ты уехал отсюда в двенадцать лет.
Алеша ничего не ответил и зашагал впереди, сунув руки в карманы брюк.
Через железную дверь мы вошли в низкий вестибюль с пустой кабинкой, где
в былые времена, вероятно, сидел портье, поднялись наверх на грохочущем
лифте - он пришел в движение в тот самый момент, когда Алеша нажал на
кнопку. Кнопки были старые, неровные, со стершимися цифрами. В квартире на
софе лежала старуха, рядом с ней стояло радио, из которого тихо лилась
классическая музыка.
- Бабушка! - крикнул Алеша. - Это Томас! Из Германии! Я рассказывал
тебе о нем!
Старуха подняла голову и посмотрела на меня. Я и не подозревал, что
Алеша живет вместе с бабушкой. Я пожалел, что не купил цветы, и протянул ей
руку.
Пока Алеша заваривал чай, я разглядывал сквозь москитную сетку квартал
многоэтажек. Между корпусами беспорядочно стояли жестяные гаражи-ракушки,
словно кто-то разбросал по бурой поляне консервные банки. На моих глазах
водитель с виртуозной точностью загнал в такую ракушку свою "ладу", вылез из
нее и опустил крышу гаража.
Алеша размешал в чае джем, и он сделался темным, словно вода в болоте.