"Михаил Щербаченко. Законы Лужкова " - читать интересную книгу автора

клевету, грязным потоком лившуюся с экрана телевизора, я подал иск в суд. То
есть предложил разобрать обвинения открытым, законным способом. И тут
оказалось, что сама идея обращения в суд, по понятиям окружавшей в то время
трон команды, - уже поражение. Она означает (о чем просигналил кремлевский
чиновник), что ты "не авторитет".
Я специально задерживаюсь на этом обстоятельстве, потому что все
недоразумения того периода происходили как раз потому, что не сразу понял
приблатненную логику оппонентов. Если бы рядом был тот старик из зоны, он
легко объяснил бы расклад. Мы действовали по правилам правового общества,
противник - по логике "понятий". А это несводимые вещи.
Вся технология работы в эфире строилась по моделям уголовного мира.
Техника оскорблений не предполагает доказательств. Я выиграл все иски в
суде. Но для того, чтобы это имело значение, нужно еще кое-что: построить
правовое, цивилизованное общество. А это, как выражался старик, "голый
вассер".
На нас напускали "телеторпеду" с единственной целью - унизить,
перевести в нижнюю масть. "Торпеда" шестерил, как типичный сявка, какого
грозил наслать на меня "дед". Его задача была не в том, чтобы сказать хоть
что-либо похожее на правду, а "опомоить", "опарафинить", "зачушить". Это был
телевизионный аналог позорных блатных ритуалов, эстетика уголовщины. И тот
факт, что такое происходило на первом, главном канале, превращало всю затею
в воплощенную утопию.
Когда-то воровское сообщество, как объяснял старик, держалось на
противостоянии государству. Однако после краха социализма преобразилось и
все, что ему противостояло. Блатная культура, выпестованая в зоне, была
затребована именно властью. Свято место оказалось пусто. Но такова уж,
видимо, природа этого места, что выросшая на нем новая система оказалась
больше похожей не на чуждую, западную, как надеялись демократы, а на свою,
родную, обкомовско-воровскую.
Война против нас была, таким образом, не просто борьбой за трон или
судьбу незаконно присвоенной собственности. На деле спор шел о том, в каком
государстве мы будем жить. Это была война новых законников за блатную
утопию. Мечта устроить власть "по понятиям". Сделать зону образцом
общественного устройства.
К счастью, наши оппоненты промахнулись. Что ж, как было наколото у того
деда: "Бог не фраер, он простит".
А впрочем, кто возьмется решать за Бога? Может, и не простит.
Вернемся, однако, в конец года 99-го.
"Голосуют за будущее, а не за прошлое, - цитата из книги Жака Сегела. -
У народов нет ни памяти, ни признательности. В кабине для голосования людей
мало заботит достигнутое, их трогает только то, чего предстоит достичь.
Разве окажется кто-нибудь настолько глуп, чтобы голосовать за вчерашний
день, когда отныне в счет идет только завтрашний? И наше доверие будет
отдано не тому, кто сделал, а кто сделает".
Ю. М. четко расписал программу кандидата в мэры: "построить в
предстоящий 4-летний период 12 больниц и лечебных корпусов на 1729 коек, 27
поликлиник, 14 подстанций скорой и неотложной медицинской помощи",
"построить и ввести в эксплуатацию 48 детских дошкольных учреждений, 104
школьных здания и 16 блоков начальных классов и за счет этого ликвидировать
вторые смены". И дальше в том же духе.