"Михаил Щербаченко. Законы Лужкова " - читать интересную книгу автора

недавно рейтинги показывали: во втором туре президентских выборов он бьет
всех. И вот был человек - и нет человека! Не надо было отношения с
Березовским доводить до крайности, забыл разве, как тот за неделю команду
Чубайса в порошок стер. И тот же Доренко, кстати, тогда гвозди в гроб
вгонял.
При чем тут Березовский, горячились оппоненты, если Лужков лидером
блока Примакова позвал. И значит, сам себя из президентских рейтингов вывел.
Сам же Лужков говорил разное. "Да, я не могу спокойно воспринимать
клевету, она выводит меня из равновесия, но это нормально. Я человек, а не
медуза". Но уже назавтра мог сказать иначе: "Я совершенно спокоен. Обо мне
могут врать что угодно, сам же я абсолютно уверен в своей правоте и
порядочности".
Работающие с Лужковым люди понимали: мэра нервирует то, что ему
навязали игру, которую он не знает. Искушенный, опытнейший и такой битый,
что за него не двух, а дюжину небитых дадут, Ю. М. ощущал себя так, будто на
таком знакомом ему футбольном поле против него затеяли метание молота,
городки и стендовую стрельбу. То есть сделали именно то, что Жак Сегела
называет "подтолкни-к-промаху". В данном случае - попытались вогнать Лужкова
в ситуацию, когда любой его довод и любой поступок либо перевирают, либо
освистывают, либо вообще не замечают. Как не проиграть такую партию?
Дилемма, в сущности, проста: либо признать, что отсутствие правил является
как раз правилом, и сражаться тем же оружием, что и противник, либо
следовать собственным правилам и внутренним законам, независимо от поведения
противной стороны.
Внешне Лужков сохранял уверенность, исправно следовал ежедневному
рабочему графику, следил за городским хозяйством, встречался в округах с
избирателями и по нескольку часов кряду отвечал на их вопросы. Но внутреннее
напряжение все равно проступало наружу. Мэр стал мрачен, телеэкран высветил
опаснейший признак: Лужков начал терять обаяние. Он явно что-то искал - быть
может, всего одну мысль, которая даст ему внутреннюю опору. Опору в
ситуации, когда тебя вынуждают отдать власть. В том числе власть над собой.
А противники завели новую пластинку: что это Лужков взял моду винить во
всех своих бедах Кремль? И вообще, о какой травле идет речь? Этого мэра, в
самом деле, до того избаловали похвалами и поклонами, что он уже комариный
укус воспринимает как заговор.
Между тем стоит непредвзято прокрутить в памяти передачи первого и
второго телеканалов за последние месяцы 99-го, да для полноты ощущений
заглянуть в Интернет, доверху набитый перлами типа "Лужопа" и "Шкурий
Пихайлович Кушков", да прибавить сюда массированные и явно тенденциозные
проверки в московской милиции, прокуратуре и многих иных городских
структурах, да присовокупить попытку ударить по столичному бюджету
экономическими санкциями, как станет очевидно: кампания морального
уничтожения Лужкова по интенсивности и вдохновению превзошла приснопамятные
отечественные аналоги.
Пройдет год, и в ноябре 2000-го Лужков опубликует рассказ "Законник",
где опишет свою давнишнюю встречу с матерым зэком. Вот фрагмент рассказа.
Впервые за долгие годы я вспомнил об этой встрече в период предвыборных
баталий, когда услышал реплику кремлевского чиновника: "Не держит удар".
Вдруг показалось, что снова в зоне...
Реплика относилась к тому обстоятельству, что в ответ на чудовищную