"Михаил Щербаченко. Законы Лужкова " - читать интересную книгу автораследовало опять же двухчасовое, требующее особой собранности интервью
нелояльной мэру газете, за ним политсовет движения "Отечество" и, наконец, ближе к полуночи было запланировано участие мэра в телемосте с Америкой, с Бостоном, где собрался международный инвестиционный форум и в зале сидели иностранные бизнесмены, решающие, вкладывать ли деньги в предлагаемые Москвой проекты. Мэра ожидали в специально организованной студии, там был установлен монитор с изображением зала в Гарварде. Наблюдая почти полный день, с какой скоростью крутились мозги Ю. М., я полагал увидеть Лужкова по меньшей мере утомленным. Но в зал вошел, уселся перед монитором, выступил в прямом эфире безо всяких вспомогательных бумаг и удостоился дружных аплодисментов с другого континента человек, который, верьте на слово, был свежее, энергичнее, темпераментнее, чем в начале дня. Как, почему? Не знаю ответа. Впрочем, мы ушли от темы и, кажется, сбились на комплиментарный тон. А градоначальник льстивые речи хоть и не обрывает, но и особого кайфа не ловит. Когда кинорежиссер Владимир Хотиненко снял документальный фильм о праздновании 850-летия Москвы, там не оказалось ни одного кадра с Лужковым. Мэру показали кино, рецензия оказалась нестандартной: "Рад, что ни разу не увидел себя. Хотя весь фильм думал: сейчас эти б... покажут эту рожу". Поговорим о власти Юрия Лужкова над людьми. Осенью 2000 года в одном интервью он сказал буквально следующее: "У меня нет друзей. У меня есть коллеги по работе". Многие обратили внимание на это заявление - для Лужкова абсолютно новое. Никогда прежде мэр так не высказывался. Напротив: за ним давно и прочно утвердилась репутация в давней личной дружбе и вообще отличается от многих политиков, в первую очередь от Ельцина, тем, что своих не сдает. Что же случилось? Может, раньше Лужков лукавил, демонстрировал контраст с тем же Б. Н., как бы подавая и своим и чужим ясный знак: "Со мной не пропадете"? А теперь, когда подошла необходимость избавиться от части своего окружения, публично освободил себя от роли покровителя? Или дело все-таки в том, что, вкусив горечь многочисленных измен накануне парламентских выборов 99-го (в том числе и со стороны людей, которых, судя по всему, считал близкими товарищами), мэр решил морально обезопасить себя на будущее, отказав лицам из свиты в праве на личную дружбу? В январе 2000-го Лужков обронил фразу: "Нет ничего страшнее вора в собственном доме". Он не уточнил, о ком речь, хотя подходящих персонажей было несколько... Короля играет свита - звучит не ново. В системе столичной власти, скорее, наоборот: свиту играет король. Это при Лужкове, давайте вспомним и воздадим, служба в муниципальных структурах, и в первую очередь в мэрии, стала по-настоящему престижной. Прежде работа в федеральных организациях (еще ранее называвшихся союзными) ценилась несравнимо выше, чем в городских. В перестроечную пору муниципалы быстро набрали очки, и вскоре фраза: "Я работаю у Лужкова" стала аттестовать человека как фигуру значительную. Как же относится Ю. М. к своему окружению? Тут многое познается через детали. Взять, к примеру, форму обращения. Мэра даже те, кто вплотную приближен к нему по должности и возрасту (не говоря уж обо всех прочих |
|
|