"Артур Шницлер. Возвращение Казановы" - читать интересную книгу автора

старшая, тринадцатилетняя дочурка Оливо: ей поручено передать, что все
общество уже в сборе и с нетерпением ждет шевалье, чтобы начать игру. Глаза
ее странно блестели, щеки горели, густые, по-женски причесанные волосы
отливали у висков синевой; детский рот был полуоткрыт.
- Ты пила вино, Терезина? - спросил Казанова, подойдя к ней.
- Правда! А вы сразу заметили, шевалье? - Она еще пуще покраснела и,
смутясь, провела кончиком языка по нижней губе.
Казанова схватил ее за плечи, дохнул ей прямо в лицо, привлек к себе и
бросил на кровать; она смотрела на него широко раскрытыми беспомощными
глазами, в которых погас блеск; но когда она открыла рот, чтобы закричать,
Казанова взглянул на нее так свирепо, что она почти замерла и во всем ему
уступила. Он целовал ее нежно и страстно и шептал:
- Ты не должна рассказывать об этом аббату, Терезина, даже на исповеди;
и когда потом у тебя будет любовник, или жених, или даже муж, ему тоже ни к
чему это знать. Ты вообще должна всегда лгать; даже отцу с матерью и
сестрам, чтобы тебе хорошо жилось на свете. Запомни это.
Он кощунствовал, а Терезина, должно быть, приняла его слова за
благословение, ибо взяла его руку и благоговейно ее поцеловала, как руку
священника. Он громко рассмеялся.
- Пойдем, - сказал он потом, - пойдем, моя малютка-жена, мы явимся в
залу рука об руку!
Она, правда, немного жеманилась, но улыбалась, не выражая
неудовольствия. Они вовремя вышли из комнаты, так как по лестнице,
запыхавшись и нахмурив брови, поднимался Оливо, и Казанова тотчас понял, что
его могли смутить грубоватые шутки маркиза или аббата насчет долгого
отсутствия дочки. Оливо сразу повеселел при виде Казановы, который стоял на
пороге, держа как бы в шутку под руку девочку.
- Извините, дорогой Оливо, что я заставил себя ждать. Мне нужно было
закончить письмо. - Как бы в доказательство он протянул письмо Оливо.
- Возьми его, - приказал Оливо Терезине, приглаживая ее слегка
растрепавшиеся волосы, - и отнеси посыльному.
- А вот, - прибавил Казанова, - два золотых, передай их ему и скажи,
чтобы поторопился: письмо еще сегодня должно непременно уйти из Мантуи в
Венецию, а мою хозяйку пусть предупредит, что я... вернусь сегодня вечером.
- Сегодня вечером? - воскликнул Оливо. - Это невозможно!
- Ну, посмотрим, - снисходительно проговорил Казанова. - А вот и тебе
золотой, Терезина... - И, не слушая возражений Оливо, продолжал: - Положи
его в свою копилку, Терезина; письмо, которое ты держишь в руках, стоит не
одну тысячу дукатов.
Терезина убежала, а Казанова с довольным видом кивнул головой; его
особенно забавляло, что на глазах у отца он платит за благосклонность
девчонке, чья мать и бабушка тоже принадлежали ему.
Когда Казанова вошел с Оливо в залу, игра уже началась. Он весело, но с
достоинством ответил на всеобщие радостные приветствия и сел против маркиза,
державшего банк. Окна в сад были открыты. Казанова услышал приближающиеся
голоса. Мимо окна прошли Марколина с Амалией, заглянули мельком в залу и
исчезли. Пока маркиз сдавал карты, Лоренци с величайшей учтивостью обратился
к Казанове:
- Воздаю вам должное, шевалье, вы были осведомлены лучше меня: наш полк
в самом деле уже завтра перед вечером выступает в поход. Маркиз казался