"Джорджо Щербаненко. Миланцы убивают по субботам ("Дука Ламберти" #4) " - читать интересную книгу автора

Старик рассказывал очень обстоятельно. В семь утра, как всегда,
зазвонил будильник у него на тумбочке. Он сразу проснулся, выключил его,
встал и пошел в комнату Донателлы. Девочка спала на своей - сделанной по
специальному заказу - кровати, на обычной она не умещалась. В комнате на
столе, на шкафу, на стульях - везде сидели куклы, большие, красивые, в
сшитых ею самой платьях. Одну из них Донателла каждый вечер клала себе в
постель. В тот раз она спала со своей любимицей Джильолеттой: длинные черные
кудри закрывали спящей Донателле лицо, смешиваясь с ее белокурыми прядями.
Первое, что сделал отец, - это убрал со лба и щек дочери густые черные
волосы и тем самым разбудил ее. Донателла, еще не совсем проснувшись,
обхватила его руками за шею и улыбнулась размягченной, чувственной,
счастливой улыбкой. Потом он отомкнул замочек и поднял жалюзи, но светлее в
комнате не стало: утреннее небо затянули черно-лиловые тучи, то и дело
прорезаемые молнией, дул порывистый мартовский ветер. Аманцио Берзаги
опустил жалюзи и отправился за дочерью в ванную проследить, не возникло ли
какой заминки в ее утреннем туалете. К примеру, если чулок сразу не
пристегивался к поясу, то Донателла начинала забавляться - расстегивать и
отпускать резнику, поглаживая свою большую белую ногу, - и дело кончалось
тем, что она так и ходила по дому со спущенным чулком, чего женственная
прелесть ноги явно не заслуживала. Когда были живы мать и тетка, они строго
следили, чтоб этих досадных недоразумений не случалось, и девочка выглядела
опрятной. А теперь вот на него, на Аманцио Берзаги, легла обязанность
подтягивать ей чулки, подбирать мыло, вечно выскальзывающее у нее из рук, -
ее это страшно забавляло, как девочку-озорницу, или же напоминать ей
последовательность действий при мытье и одевании: сама она из-за
расстройства нервно-психических реакций не могла с этим справиться, как
должно.
Но когда с утренним туалетом было покончено, далее все шло уже как по
маслу, и то утро не составило исключения. Донателла сварила отличный кофе с
молоком, а он дал ей указания, что приготовить на обед. По прошествии пяти
месяцев он уже не мог с точностью вспомнить, каково было меню на тот день.
Наверняка что-нибудь незамысловатое, простое в приготовлении: макароны,
яичница, картошка, обжаренное на сковороде мясо. Старик стал напряженно
думать, что же все-таки он наметил в тот день на обед: может быть, бульон с
лапшой или рожки в масле?
- Да не важно, - сказал ему Дука.
Но Аманцио Берзаги был дотошен и упрям в этой своей дотошности.
Какое-то время он еще морщил лоб и прищуривал глаза, а потом с полной
уверенностью объявил:
- Точно, рожки в масле, я попросил ее сделать рожки в масле, потому что
мы оба их очень любим.
Итак, сидя на кухне и макая хлеб в кофе с молоком, отец и дочь
договорились о рожках в масле. Затем Аманцио Берзаги встал из-за стола и,
прежде чем отправиться на службу, проверил одно за другим все шесть окон в
квартире, то есть убедился, что жалюзи опущены наполовину и все замочки
надежно заперты, с тем, чтобы жалюзи нельзя было ни поднять, ни опустить.
Наверно, эта полутьма наводила уныние, но уж лучше так, чем ждать, когда
девочка выглянет в окно и станет глазеть на прохожих.
После тщательной проверки Аманцио Берзаги вышел из квартиры и по