"Джорджо Щербаненко. Миланцы убивают по субботам ("Дука Ламберти" #4) " - читать интересную книгу автора

розыгрышей!
- Женщина горит там, под соломой, - все твердил крестьянин, изо всех
сил пытаясь выражаться грамотно. - Я подхожу, а оттуда рука торчит, с
красными ногтями.
Автомобилист наконец осознал, что это не бред и не шутка, о чем
свидетельствовал долетавший с поля чудовищный запах. На миг представив себе
руку с накрашенными ногтями в горящем стогу, он, как и крестьянин, ощутил
поднимающуюся из глубин желудка дурноту, закашлялся, с трудом выдавил:
- Да-да, конечно, я мигом! - и рванул с места машину.
Карабинеры из Мудзано подоспели очень быстро, а вслед за ними и
специальная команда миланской квестуры в крытом фургоне; на всех полицейских
были несгораемые комбинезоны. Медицинская экспертиза не смогла с точностью
определить время наступления смерти, поскольку тело находилось в костре как
минимум с пяти утра. К единому мнению эксперты пришли только по трем
пунктам: во-первых, прежде чем бросить свою жертву в костер, преступники
изуродовали ей лицо, а пламя довершило эту работу; во-вторых, рост женщины -
метр девяносто пять и, в-третьих, если сделать необходимые поправки,
связанные с чудовищными обстоятельствами ее кончины, весить она должна была
не менее девяносто пяти килограммов.
Два последних пункта, собственно, и дали основание заключить, что
сгоревшая женщина не кто иная, как Донателла Берзаги. В Италии, конечно, не
у нее одной подобные габариты, но только одна женщина с таким ростом и весом
исчезла из дома при загадочных обстоятельствах.
Дука Ламберти не сомневался, что речь идет именно о ней, поэтому и
сказал в лифте ее отцу: "Да, она мертва". И все же закон требует
официального опознания; кто-то из близких, посмотрев на изуродованные
останки, обязан на основании данных, а, в, с и d удостоверить личность
покойной.
Без этой процедуры труп следует считать неопознанным, а значит, нельзя
начать розыски убийцы: коль скоро не установлено, что Донателла Берзаги
мертва, по закону она числится в живых.
Единственный человек на свете, способный определить, являются ли жалкие
останки, находящиеся в миланском морге, останками Донателлы Берзаги, - это
ее отец, синьор Аманцио Берзаги, только он может засвидетельствовать данный
факт, если, конечно, узнает свою дочь.
Дука приехал на бульвар Тунизиа, чтобы выполнить самую жестокую, самую
отвратительную, самую чудовищную миссию из всех выпадающих на долю полиции:
повезти отца опознавать обезображенный труп дочери на мраморном столе морга.
И он ее выполнил, эту садистскую миссию.
- Конечно, - только и сказал Аманцио Берзаги, - поедем сейчас же.
Он выразил готовность ехать в морг и даже уперся руками в подлокотники
кресла, чтобы встать, но, несмотря на то, что Дука в своем рассказе
тщательно подбирал слова и, насколько это возможно, избегал
натуралистических подробностей, попытка подняться удалась старику лишь
наполовину: встать-то он встал, но тут же свалился прямо в объятия Дуки, а
тот, заранее предвидя такое развитие событий, подхватил его на руки, как
младенца.
- Маскаранти, поищи, где тут спальня, - распорядился он.
Маскаранти толкнулся в одну из дверей маленькой квартирки и увидел
парад кукол в длинных бальных платьях: комната, несомненно, принадлежала