"Джорджо Щербаненко. Юные садисты ("Дука Ламберти" #3) " - читать интересную книгу автора

Парень все еще сидел с опущенной головой и, казалось, вовсе не слушал.
- По твоим словам, ты был уверен, что все свалят на тебя - и бутылку, и
последующее убийство... А почему ты был так уверен? - Пальцем Дука приподнял
его подбородок.
- Потому... - пробормотал Фьорелло, поднимая на него повлажневшие
глаза, - ...потому что я не такой, как все. - Две слезы выкатились из-под
ресниц и побежали по щекам.
- Что значит - не такой, как все? - Задавая этот вопрос, Дука уже
понял. Ему следовало и раньше понять: внешность Бычка была обманчива, что-то
в голосе, в руках, в выражении лица было слишком мягкое, безвольное.
Парень громко разрыдался.
- Я не такой, как все, и они этим пользуются, всегда все валят на меня,
а я ничего не делал, меня заставили там сидеть... - Всхлипывания
перемежались с рвотными позывами, потому что пары анисового ликера,
обволакивающие его с головы до ног, не могли не вызывать тошноту.
- Иди сюда. - Дука взял парня за руку, подвел к окну и открыл его. -
Дыши глубже, не бойся замерзнуть. - Он обернулся к охранникам. - Прошу вас,
уберите здесь все и откройте дверь, чтобы проветрить. - Он снова ласково
потрепал парня по жесткой щетине. - Ну, ну, не плачь, довольно, на-ка вот
лучше покури.
Фьорелло Грасси помотал головой.
- Нет, спасибо.
Выглянув из окна в туманную ночь, Дука увидел, что два ближайших фонаря
потухли; какое-то время туман разливался в воздухе чернильным пятном, но
потом вдруг вспыхнул нежно-розовым светом: это начинался новый день, и
черноту то и дело пронизывали вот такие розовые сполохи.
- Кофе хочешь? - Он положил руку на вздрагивающее плечо парня.
- Да, спасибо.
Полицейский принес кофе, и он жадно его выпил, чтобы хоть немного унять
резь в желудке. Потом сказал, передергиваясь:
- Мне холодно.
Дука закрыл окно; он и сам замерз.
- Пошли погреемся.
Он повел его в угол комнаты, где стоял большой, допотопный, но мощный
калорифер, и заставил парня облокотиться на него грудью, сам же только
положил руки. Бычок больше не плакал; какое-то время плечи его еще ходили
ходуном, но вскоре он застыл, прилипнув к жаркому калориферу.
- Расскажи мне, Фьорелло, - попросил он очень тихо, - что произошло в
тот вечер.
Парень затряс склоненной головой, вдыхая тепло, и произнес то, что не
было чистосердечным признанием, а было чем-то большим.
- Я не доносчик.

5

Маскаранти, стенографист и охранники, уже больше четырех часов
пребывавшие в оцепенелом молчании, даже вздрогнули от этих слов: "Я не
доносчик".
Дука вновь погладил его по волосам.
- Что ж, достойно, - признал он. - Предавать товарищей нехорошо, даже