"Василий Щепетнев. Хроники, 1928 г.(Фрагмент: 'Хроники Черной Земли') " - читать интересную книгу автора

мух.
- Осенью, то само собой. Сейчас бы для начала хоть трошки - литературу,
книг приобрести, всякую мелочь.
Хозяин сделал вид, что не слышит.
- Чай вот добрый, Никитинский. Из города куплен. Пейте, пейте, и сахару
не забывайте, - сахар был - вприкуску. Сколы, белые, хрупкие, лежали в
сахарнице. Голубая, тонкого фарфора, сахарница меж грубой фаянсовой посуды
казалась институткой на трудовой повинности.
- Благодарствуем. Пора нам, - и Василь откланялся. То есть, он не
кланялся, просто встал, повел неопределенно рукой - и все.
- Спасибо, - Никифоров поставил недопитое блюдце на стол. Уходить не
хотелось, но он здесь - не главный.
- Я не копейки просить зашел, - объяснял Василь, когда они отошли
подальше. - Прощупывал. Как он чувствует себя.
- Зачем?
- Убили-то на его земле. Любой бы волновался. А он - спокойствие
выпячивает, не причем-де я.
- Ведь Костюхин на свадьбе был.
- Так-то оно так, а все же... Ничего, пусть знает, что мы не простачки,
поволнуется. Чай Никитинский пьет, подумать...
- А богатое у вас село, - переменил тему Никифоров. - Дома какие...
- Немалые, - охотно согласился Василь. - Что дома, дома - это снаружи.
Подвалы под ними - поболее будут.
- Подвалы?
- Конечно. Вино где хранить? От века село виноделием промышляет.
Бочки - на заказ, стоведерные встречаются. Думаешь, по земле идешь, а под
тобой винища - море разливанное. Правда, ненадежный нынче промысел.
- Отчего же?
- Вино, особенно дорогое, оно для дворцов, а у нас дворцам война.
Нэпманов поприжмут, кто ж станет по червонцу за бутылку платить? Рабочему
человеку водочка милее, она без обману хлопнешь стопку, и тепло, и весело.
Ты как, употребляешь?
- Иногда, - вчерашняя отвальная выглядела сейчас иначе, но повторять
все еще не хотелось.
- Отец твой меру знал. А вот здесь товарищ Купа живет. И я с ним,
по-родственному.
Дом был не менее других, но - несвежий, неряшливый, дом - на время.
Дырявая плетеная корзина, валявшаяся на земле, вольный бурьян у загороди,
беспрестанно трепыхавшиеся на веревке тряпки, повешенные, верно, для
просушки и забытые до нужды в них.
Василь приоткрыл калитку, скрипнувшую на сухих петлях.
- Тебя не зову. Товарищу Купе, сам понимаешь, не до гостей.
- Понимаю, понимаю, - забормотал Никифоров.
- Теперь, ежели что, знаешь, где меня найти. Погуляй, а мне пора.
Никифорову гулять не хотелось. Да и вечереет. Он повернул назад, к
знакомым местам. Потихоньку, не разом все село в друзьях станет. А молодежи
много. Он видел, как бойко бегала детвора, а те, кто постарше,
переговаривались, поглядывая в его, Никифорова, сторону.
К церкви он поднялся, когда солнце стало большим и красным. Красивое
время.