"Татьяна Щепкина-Куперник. Дни моей жизни " - читать интересную книгу автора

хороши!) и дать ему в этом слово. Это совпало с моей поездкой в Москву и
откровением театра, и я с легким сердцем отказалась от стихов, написав отцу,
что обещаю ему это, "так как я решила быть Ермоловой или Федотовой!" Но
этого обещания я не сдержала!

Как-то душной ночью мне не спалось. Странное было чувство: окна во
двор, посреди которого был по южной манере разбит сквер, были открыты. Свет
из противоположных окон освещал листья и белые цветы каштанов, фонтан журчал
и звенел, и звенели какие-то звуки и рифмы в моей голове, и довели меня до
того, что я вскочила с постели, подбежала к моему классному столу и
лихорадочно начала писать мои первые стихи. Это были ужасные стихи: я
почему-то помню из них первые строчки, необыкновенно новые и оригинальные:
"К чему будить уснувшую любовь? И вспоминать минувшие мгновенья? Что было,
то уже не будет вновь: Прошедшее уходит в мир забвенья!" Открыв такую
Америку, я пришла в восторг. Лишнее говорить, что ни о какой любви я тогда и
не думала, но я даже не отдавала себе отчет, что это детские подражания и
перепевы: одна возможность складывать слова так, чтобы получалась музыка и
чтобы они пели в ушах, опьянила меня. Я с бьющимся сердцем долго не могла
уснуть и, проснувшись наутро, чувствовала себя обладательницей таинственного
сокровища, колдовства, которое могу вызывать по доброй воле. С тех пор я
начала писать стихи не переставая.

В голове моей набиралось все больше разных фантазий. Пропись говорит:
"Праздность - плохой советчик". Я не делала ничего, по целым дням была одна
и предоставлена сама себе, так что могла выбирать какие угодно развлечения.
Отца никогда не было дома, Володя усиленно занимался в университете, дети
были малы... Я нашла себе общество: в саду нашего дома играли трое детей
содержателя цирка Сур - два мальчика и девочка моих лет. Они уже
"работали" - хорошенькая Ольга в газовых юбочках вольтижировала, стоя на
лошади, я видела ее в цирке и преисполнилась зависти к ним. К тому же я в то
время проглотила "Братья Земганно", роман Гонкуров из цирковой жизни, и вот
я решила, что мое призвание - цирк. Как раз тогда за городом устраивалось
что-то вроде ярмарки, цирк разбил свою палатку за крепостными валами, и,
когда дети предложили мне отправиться с ними туда, - я с восторгом
согласилась. Решила, что так или иначе я "поступлю в цирк" и уйду из дома -
вроде того как в шесть лет собиралась. Я ушла, объявив только бонне детей,
что я ухожу совсем и буду жить в цирке. Нам, детям, представлялось все очень
просто...

На беду, как раз в этот день откуда-то из поездки вернулся неожиданно,
как всегда, папа. Он осведомился обо мне и получил сведения от бонны. Когда
он попробовал распечь домашних за то, что меня отпустили, ему возразили, что
я всегда хожу куда хочу без спросу и что запретить мне может только он один.
Отец увидал, что "в Дании не все благополучно"... Помню, как сейчас: на
шоссе, ведущем к ярмарке, показалась коляска, и в ней я увидела папу. Я
погружена была в ярмарочные развлечения с маленькими Сур: мы пили какой-то
подозрительный лимонад (был жаркий осенний день), ели пряники, катались на
каруселях и собирались отправиться в цирковую палатку, где скоро должно было
начаться представление. Вид отца смутил меня. Он вышел из коляски, подошел
ко мне и сказал только: "Ну, поедем домой!" Суры присмирели, а я не посмела