"Александр Щелоков. Предают только свои" - читать интересную книгу автора

предложенного Андреем, и не сразу приступил к разговору, который ему
хотелось не столько начать, сколько поскорее окончить.
Совсем иное впечатление студия произвела на детектива Янгблада. Как ни
странно, но краснолицый тяжеловес очень тонко чувствовал природу и
искусство. Он бегло осмотрел работы Андрея и остановился у "Прерии". От
удовольствия уши-вареники порозовели.
Картина была почти окончена. Собственно говоря, это "почти"
существовало только в сознании самого художника. Потому что как ни бился
Андрей, полотно не удовлетворяло его полностью. Цвета в левом углу не
уравновешивали, не приглушали тревожное пламя заката над цепью гор, и то
чувство, которое волновало Андрея, когда он брался за кисти, гасло, едва
краски ложились на свои места. В картине что-то дребезжало, но поймать
нужный оттенок, найти его, чтобы пригасить ненужный звук, художнику не
удавалось.
Вряд ли такие тонкости доходили до Янгблада, и картина поразила его с
первого взгляда. Поразила, зачаровала. Он видел ту прерию, которая была
знакома ему с детства. Залитая уходящим солнцем земля еще не оправилась от
ожога дня и настороженно выжидала. Подчеркивая пустынность и могучую
первозданность природы, на втором плане громоздились скалы, красные,
суровые, мрачные, неуютные.
Янгблад остановился в двух шагах от картины, потом приблизился к ней,
затем снова отошел в дальний угол студии.
- Бьюсь об заклад, - сказал он наконец, - я знаю эти места. Чуть правее
красной горы есть ранчо "Орлиное гнездо". Это точно!
Андрей едва заметно улыбнулся. Он тоже знал ранчо "Орлиное гнездо", но
писал картину в другом месте. Однако настоящее искусство сильно тем, что его
произведения узнаваемы. И Андрею было приятно видеть, какое впечатление
картина произвела на молчаливого верзилу из службы безопасности Диллера.
- Это вы сами рисовали, мистер Стоун? - спросил Янгблад и покачал
головой. - Лучше, чем цветное фото! Такая вещь стоит половины того, что
насобирал мистер Диллер. Это уж верно, как дважды два! Картина стоящая!
- Янгблад прав, - сказал Мейхью, допив виски. - Картина хорошая. Мистер
Диллер ее купит.
Андрей повернулся к Мейхью. Улыбаясь, спросил:
- Не глядя, и за десять тысяч. Верно?
- Да, сэр, - ответил Мейхью, не учуявший подвоха.
- И вы снова попросите меня подписать вам ту бумагу?
- Да, сэр.
Андрей прошелся по студии.
- Вам не надоели эти разговоры, мистер Мейхью? Я давно и вполне ясно
дал понять, что никаких бумаг подписывать не стану. Я свободный человек и
контрактами связывать себя не собираюсь. Это раз. Во-вторых, когда мы
барахтались в воде, мне почему-то не задавали вопросов, кто я и каким
образом оказался рядом. Верили - я спасаю. Теперь мне не хотят верить на
слово, что я буду молчать о случившемся. И наконец, в-третьих, я не
собираюсь продавать картину мистеру Диллеру, хотя бы потому, что она стоит
не десять, а тридцать тысяч долларов. Вне всякой связи с вашим предложением,
мистер Мейхью.
Андрей уже заметил, что Мейхью, как и большинство людей слишком
хитроумных, недооценивал окружающих. Продумав план, он проводил его в жизнь