"Александр Щелоков. Крысы в городе " - читать интересную книгу автора

нечто похожее на маленький музей, экспонаты которого собирал опытный
искусствовед.
Мраморный фонтанчик умиротворенно журчал для успокоения нервов босса.
Шикарная мебель. Дорогой японский телевизор в углу пугал огромным бельмом
экрана. Дорогие часы, выставленные напоказ, словно подсказывали: если ты не
можешь себе позволить нечто подобное, что имеет хозяин кабинета,. принявший
тебя для беседы, то держись с ним подобающим твоему положению образом, не
преступай незримой черты, разделяющей вас.
Рыжов прекрасно знал, что чиновная дистанция между людьми всегда была и
будет существовать. Больше того, поддерживать ее в большей степени должны
те, что по заслугам и общественному положению занимают в обществе более
низкое положение. Субординация - закон стаи горилл, и пересматривать его в
человеческом обществе не позволит никакой общественный строй. Инстинкты
сидят в нас неистребимо. Младший по возрасту должен прислушиваться к мнению
старшего. Ученики к учителю. Солдаты - к офицерам. Перед президентом все
должны падать ниц, даже если он алкоголик и набитый дурак. Но когда
требуется деловой разговор и согласие на сотрудничество, а тебе навязывают
принцип "чего изволите", ваша, как говорят, не пляшет. Хорошо, что все
определилось сразу, едва Тарасов назвал его "господином". Товарищами они не
были, это точно, и вряд ли могли ими стать.
Рыжов вспомнил, как по требованию "сверху" он при советской власти
принял к производству дело о квартирной краже. Обокрали бывшего министра,
человека ученого, доктора медицины, члена Академии медицинских наук. Они
познакомились и позже, можно сказать, подружились. Однажды в откровенной
беседе академик признался: "Я ведь наше партийное лицемерие понял только
тогда, когда ушел из министерства. Помню, на партсобраниях мы всегда
выбирали в президиум лифтера, старого коммуниста, фронтовика. Неудобно было,
когда собрание вели одни доктора наук. Садились мы за красный стол рядом. Он
ко мне обращался "товарищ Мигирев". Я это воспринимал вполне нормально. А
вот когда ушел на пенсию, пожил немного, то задумался: ну какой я был
товарищ лифтеру? Я получал восемь тысяч рублей, он - восемьдесят. Ему бы
звать меня "господином".
Назвать Тарасова "товарищем" у Рьнсова не было причин. Ломать перед ним
шапку - и того меньше. И об этом стоило сказать банкиру прямо. Обидится, не
обидится - это уж его дело.
- Простите за нахальное вторжение, господин Тарасов. Надеюсь, вам уже
доложили: я следователь прокуратуры. Должен вести дело об убийстве Дорохова.
Хотел отвлечь ваше внимание на деловой разговор, но понял свою оплошность.
Вы человек занятой, а я маленький, служивый. Стоим мы на разных этажах, так
сказать. Мне снизу до вас и не докричаться. Не было бы этого поганого
выстрела, вы меня и на порог не пустили бы. А он был. Поэтому разрешите
высказать восхищение обращением Ассоциации придонских банков в ЦК КПСС, к
советскому народу и лично к первому секретарю Свердловского обкома партии.
Тарасов нервно крутил в пальцах "паркер" с золотым пером, авторучку
дорогую, престижную, как и все остальное в этом кабинете. Лицо банкира
медленно наливалось румянцем гнева, но он все еще сдерживался, чтобы не
сорваться.
- Такие проникновенные строки, ваше высокопревосходительство.
Российские банкиры потрясены злодеянием. Я это так понимаю. Ассоциация
требует от властей создать банкам особые условия... Это так умно,