"Александр Щелоков. Хрен с бугра (Симфоническая поэма)" - читать интересную книгу автора - Уже поздно, Юрий Савельевич. Иди-ка домой. Завтра нас ждут большие
хлопоты. - Запечатлел, - сказал Лапшичкин и, чтобы перевести себя в вертикальное положение, оперся о край редакторского стола. - Закрепил и ухожу. Стараясь держать прямую линию, он на негнущихся ногах дотопал до выхода и крепко сжал спасительную дверную ручку. - До свидания, Константин Игнатьевич! Мы пошедши... На лице Главного блеснул отсвет душевного удовольствия. - Вот, смотри, - сказал он расчувствованно, - мужик вроде простой, звезд с неба не берет, в голове часто один вираж-фиксаж, а как формулирует! Будто сам сидел в редакторском кресле. Конечно, кое в чем он ситуацию заостряет, но в целом - прав. Увидишь, еще вернутся времена, когда мы снова станем бомбить языкознание... Длинный телефонный звонок прервал его на полуслове. Трезвонил красный аппарат. Работал он, как я знал, только в одну сторону: сверху вниз, из обкома компартии от Первого секретаря к нашему Главному. - На проводе, - сказал Главный, хватая трубку так, будто она обжигала. - Слушаю вас, Алексей Георгиевич. - А сам замотал мне головой: мол, давай, освобождай кабинет. Беседы с начальством по красному телефону всегда требовали конфиденциальности и велись с уха на ухо. Пока я шел к двери, Главный торопливо докладывал: - Нет, у меня никого. Были, ушли. Да. Инструктировал. Так точно. Могу прямо к вам. Так точно, еду. Маховик событий разгонялся, набирал обороты. Барабанная дробь в оркестре нашей областной власти нарастала, начинала звучать тревожно. РОНДО КАПРИЧИОЗО Дед мой, Ерофей Елисеевич, человек трудящий, в деревне всеми уважаемый; по анкетам, которые ему приходилось заполнять, в недозволенной советской властью деятельности не участвовавший, к суду и следствиюне привлекавшийся , в минуты душевного равновесия, сбалансированного крепачом-первогоном, поглядывал на нас, голопузую мелюзгу, и философствовал добродушно: "Развелось, понимаешь, вокруг нас гнилой интеллигенции по отсутствию разумности обстоятельств". Из всех знакомых деда по тем временам к интеллигенции можно было отнести только двоих - регента соборного хора Федора Ивановича Колесо и аптекаря Семена Абрамовича Мармерштейна. Тем не менее, материалов для глобальных обобщений деду вполне хватало. Сказав "а", Ерофей Елисеевич говорил и "б": - В армии, господа товарищи-избиратели, как члены партии, так и беспартийные, в аккурат всё куда проще. Там обстоятельства целиком проистекают из амуниции... Лишь в зрелом возрасте понял я всю глубину суждений деда. В самом деле, в армии обстоятельства проистекают от амуниции. Будь ты там кандидатом философских наук, профессором или членом-корреспондентом, но, если тебя определили стоять в строю простым ефрейтором, то хоть разорвись и лопни, а самое большое, что тебе доверят в философской области - это соединять пространство и время, копая канаву от порога казармы до часу дня. В редакциях советских и партийных газет разумность обстоятельств за неимением |
|
|