"Иван Щеголихин. Не жалею, не зову, не плачу... (Роман)" - читать интересную книгу автора

шагнул к Саше вплотную. - Ты присягу давал, туды тебя растуды? Мы тебе
доверяем оружие и, чтоб ты помнил, трибунал тебе с ходу намотает десять лет,
а мы пойдём свидетелями. Я уже вольный без пяти минут".
Конвоир вроде опомнился, вполне осмысленно протянул мне руку. Я
подержал пистолет, хорошая, чёрт её бери, игрушка, так и прилипает к ладони,
тяжёленькая, действительно, самый веский аргумент, так и зовёт или по темени
долбануть, или нажать на спусковой крючок. Пульников засёк мою опасную
завороженность. "Но-но, Женя! Мне осталось пятьдесят пять". Я вложил
пистолет в кобуру и сам её застегнул.
"Шагай рядом с нами, - приказал хирург. - Только не вздумай
хвататься за оружие". Я добавил: "Шаг вправо, шаг влево считается побег".
Вахту прошли спокойно, зря волновались. Хватит на сегодня приключений,
будут они ещё и завтра, и послезавтра. Двинули с Пульниковым в больницу
через всю зону спящую, тихую, и теперь хирург болтал уже без умолку:
"Хороший парень Саша, есть же люди среди надзирателей. Ты, Женя, тоже
хороший парень, я из тебя классного хирурга сделаю". Он опьянел с отсрочкой,
хитёр, бродяга. Зашли в больницу, тепло и чисто, все спят, а Пульников
загорланил на манер конвоира: "Как шли мы по трапу на бо-о-орт в холодные,
мрачные трю-ймы".
Собрат наш, доктор Вериго не спал, лежал на койке с книгой в руках.
Пульников сел к нему и начал тормошить. "Ну, расскажи, Верижка, как ты на
медведя ходил!"
Олег Васильевич Вериго, один из самых уважаемых людей в лагере, военный
врач, справедливый, выдержанный, всегда спокойный, сейчас был заметно
опечален. Пришло ему письмо от жучек из Майны, там женский лагерь. Олег
Васильевич подал конверт, и Пульников начал с выражением: "Только ты не
огорчайся, Олег Васильевич, эта сучка гумозница не заслуживает тебя. Она в
первый же день полезла на вышку. Её все вертухаи уже перепробовали. Мы её
приговорили, сегодня обстригли и опарафинили, только из уважения к тебе,
дорогой и любимый наш Олег Васильевич".
Пожалели, называется. Но у них свои законы. А Вериго страдал из-за
того, что издеваются над Тамарой. Она ему чуть не каждый день письма писала.
Тоже, между прочим, майор медицинской службы. Бывает же такое совпадение -
она, военврач, своего муженька мышьяком, а он, военврач, свою жёнушку из
пистолета. Хороша парочка, баран да ярочка, - сказал бы, да не скажу.
Славный человек Вериго. И Тамара редкая женщина. Её судил трибунал в
Алма-Ате, тот же, что и меня, и дали ей двадцать лет, пришли мы одним
этапом, она сразу нацелилась на Вериго и своего добилась. Симпатичная такая
ведьма, очень привлекательная. "Не тужи, Верижка, найдёшь другую, - блажил
Пульников. - За что тебя бабы любят, мне хотя бы одну десятую".
Зашёл санитар, принёс чайник и сказал, что меня вызывает Волга.

2

"Эх, Евгений Павлович, - укоризненно сказал Волга, - по голосу чую (он
слепой, на глазах повязка), поддал ты сегодня, какую тебе казнь придумать?"
На той неделе мы с ним дали слово: ни глотка до Нового года. Казалось
бы, в лагере воздержанию режим способствует, однако водку найти легко,
закажешь и принесут, в крайнем случае, одеколон. Способы доставки - в
грелке, в перчатке резиновой или в шланге, обмотает вокруг себя, или в шарф