"Иван Щеголихин. Желтое колесо (Повесть)" - читать интересную книгу авторанахватанный и как журналист не бездарный. Выпустил книжку очерков, вступил в
Союз писателей, я ему дал рекомендацию. Через год он от нас ушел на повышение, собкором центральной газеты - все у него было в ногу со временем. Квартира в центре, машина, телефон, телетайп, все прочее, но меня не забывал и звонил регулярно то по одному поводу, то по другому. Он еще выпустил два-три документальных фильма, вступил в Союз кинематографистов. Бывал за границей еще тогда. Почему-то все, кто работал в комсомоле, были выездными - еще одна тайна времени. Не пропускал ни одну поливу на меня, чуть что где появится (а он просматривал все газеты) тут же звонит: "Вы уже, конечно читали?" Ладно, мелочи, главное - вышел "День Лазаря", и его. уже понесли - по эфиру. Для Розалии свобода слова без очереди. Если тебя запишут, то жди, когда поставят в программу, а ей - сразу эфир, как члену ЦК. Если бы студия была частная, коммерческая, можно понять, так нет же, государственное вещание. Одни тебя просто читают, другие же, читая, еще и следят за каждым твоим словом и торопятся отозваться, подправить, не прозевать. Без всякой служебной надобности, между прочим, Розалия пенсионерка. Партократы могли тебя пропустить, сачкануть, по лености зевака дать - демократы ни за что! Тут же вешают на тебя гирлянду эпитетов. Розалия и тогда стучала, при Хрущеве, при Брежневе, в "Каз-правде" работала, и сейчас стучит. И тогда у нее личный долг совпадал с государственным, и сейчас совпадает. А у тебя - ни тогда, ни теперь, в чем дело, сэр? А в том, сэ-эр, что и тогда, и теперь у власти стояла одна и та же категория людей, только словесное обрамление разное. И техника - партократы следили за тобой втихаря, себя не выдавали, а Как-то раз, уже при Горбачеве, году в 87-м году, записали мое выступление для ТВ - о гласности, о свободе слова, как работается писателям без цензуры. Дали на экране нашу беседу с Жанной Ахметовой, а на другое утро она звонит в панике - вызывают в ЦК давать объяснение, почему вы критикуете журнал "Огонёк". Поставили на ковер. Раньше нельзя было выступать против "Огонька" Софронова, а теперь нельзя против "Огонька" Коротича, что за орган такой во все времена репрессивный? Я очень резко тогда говорил о Бухарине, как он громил русских поэтов и, прежде всего, Есенина, как он их пересажал задолго до 37-го года, и вдруг теперь так пламенно Бухарина полюбили, в Татарии утвердили премию его имени, общества стали создавать, улицы называть. И некому было вспоминать, что этот маньяк гробил Есенина. А Троцкий Есенина защищал - вот так они и работали, один гробил по-настоящему, а другой защищал понарошке. Сажать начали не в 37-м, как принято во всем мире писать, говорить и помнить, а сразу после революции. В 1922 году отправили в ссылку русских ученых, в 1925 пересажали русских поэтов, в 1929 взялись трясти национальные окраины. Но поскольку на всякое действие есть противодействие рано или поздно должен был придти и 37-й и 49-й. Зачем Розалии надо так срочно критиковать "Лазаря"? Повесть напечатана, и журнал, и автор реализуют свое право на свободу слова, на свое отношение к нашим проблемам,- нет, не позволим, повесим сразу ярлык, навяжем читателю политическую оценку, без нас он все еще дурачок. Ну и само собой помешать всячески изданию книги, Розалия, конечно же, знает, что рукопись "Лазаря" лежит в издательстве "Жазушы". Розалия - тип, в литературной среде |
|
|