"Иван Щеголихин. Трое в машине " - читать интересную книгу автора

лежало по обе стороны, угрюмо торчали фермы высоковольтной передачи, и
медленно шел по полю одинокий трактор вдали.
- Сейчас в рощу свернем, - продолжал Жареный ласково, - посидим на
травке, потолкуем.
- А как же самолет? - спросил Демин. Во рту опять пересохло, слаб
все-таки человек, привычка нужна собой управлять. В роще они его прикончат.
У кого, у кого, а у Жареного рука не дрогнет. А она отвернется на минутку.
- А чего самолет? - беспечно ответил Жареный. - Не последний же. Один
улетит, другой прилетит. И никакой трагедии.
Демин смотрел на дорогу, но видел, как Жареный подмигнул ей.
- Правильно, в общем-то, - сказал Демин.
- Что правильно? - проявил интерес Жареный.
- Насчет рощи. Семь бед - один ответ.
Жареный опять покосился назад, мол, заметь, соображает, и опять запел
"все пройдет, как с белых яблонь дым", но не от души, а так, заканючил, как
баба над шитьем, делая вид, что он не понимает того, что Демин-то понял все.
Она молчала. О чем она думала? Приняла рощу? Колебалась? Боялась?
Строила свой план? Или гадала, как поведет себя Демин дальше? Ведь сама же
признала: "Отчаянный гад, не слабак". Жареного просветила. Согласится ли он
свернуть, "в роще посидеть на травке?.."
Если бы ее не было, он бы говорил с Жареным по-другому. И действовал
бы иначе. Но она была. И ему одного хотелось - держаться достойно. В любой
ситуации. Никакая подлая сила не сломит его, - так думал о себе Демин. Он не
мог противостоять Жареному ни монтировкой, которая лежала под ногами, ни
силой рук, которые лежали на баранке и должны были вести машину. Он хотел
противостоять словом, тем человеческим, что отличало его от Жареного.
Достоинством, мужеством. Тем, во что не верил Жареный, но во что верил и на
что надеялся Демин. Достоинство, мужество ради нее - женщины. Во имя ее же
спасения. Вера против безверия в конце концов.
Не знал Демин, как определить свое поведение, каким словом назвать свое
упрямое желание. Может быть, любовь к жизни? А жизнь это и есть любовь. В
высшем смысле. Она-то и помогает Демину быть мужчиной. Он терпит, он не
сдается еще и ради самоутверждения. Каждый хочет уважать себя, и он тоже.
Чтобы жить. А случай, такой вот случай, может раздавить любое уважение к
себе. И ко всему роду человеческому.
- Думайте, Долгополов, думайте, - с напором сказал Демин. - Спешить
надо. Ни один порядочный человек не даст вам улететь.
- Смотри, Татка, с порядочным едем! -осклабился Жареный. В нем тоже
заиграла злость, а Демину хотелось ее разжечь пожарче, чтобы до рощи у того
не хватило терпения. Для этого он и назвал Жареного по фамилии, мол, учти,
знаю, терять тебе нечего.
- А улетите, так все равно сядете, - продолжал Демин. - И к трапу вам
подадут раковую шейку. И опять вам небо в клеточку, Георгий Долгополов. А
еще вернее, девять грамм.
- Смотри, Татка, волокет! - Жареный снова потрепал Демина по плечу. -
Грамотный, с-сука! -и резко ткнул Демина в челюсть твердым, как полено,
кулаком. У Демина клацнули зубы, машина вильнула, будто удар пришелся по
ней, гравий обочины застучал по днищу.
- Не тронь его! - глухо сказала она. - Пусть ведет.
Демин выровнял руль.