"Натан Борисович Щаранский. Не убоюсь зла" - читать интересную книгу автора

году - не могло вызвать во мне ощущения, что меня унизили.
Однако в тот первый час после ареста мне все же не удалось полностью
избавиться от некоторого смущения, когда я стоял голым перед тремя
старшинами и фельдшерицей. Пока она и один из старшин изучали мое тело,
двое других прощупывали каждую складку моей одежды, а сидевший рядом за
столом подполковник Галкин перебирал и записывал в протокол изъятия
найденные у меня в карманах вещи. Дойдя до фотографии жены, он вдруг
расплылся в приторносладкой улыбке:
- А вот и Наташа! - и бережно отложил ее в сторону. Повернувшись ко
мне, он объяснил:
- Я ведь готовился к встрече с вами, поэтому и с вашей женой по
карточкам знаком.
Несколько дней назад, после очередного обыска, в недрах КГБ вместе со
всеми моими вещами, документами, письмами Авиталь (так ее стали называть в
Израиле) исчезли и все ее фотографии. Эта была последней, снимок сделал
папа летом семьдесят четвертого года - за несколько дней до нашей хупы и
разлуки. Фотография была мне очень дорога, и я всегда носил ее с собой.
Именно сейчас, когда ее у меня отобрали, я вдруг осознал, что остался
теперь совсем один, и, не удержавшись, спросил:
- Могу я взять карточку в камеру?
Галкин ответил все так же приветливо, с услужливостью продавца, дающего
покупателю дельный совет:
- Она будет храниться на складе личных вещей, и если вы договоритесь
с руководством тюрьмы, то ее вам дадут.
"Руководство тюрьмы" не заставило себя ждать: в комнату решительным
шагом вошел коренастый полковник лет шестидесяти. В руках он держал газету
"Известия" - тот самый номер, как сразу же отметил я.
- Кого это нам привезли? - спросил он Галкина и резко повернулся ко
мне. - За какие преступления ты у нас оказался?
Говорил он подчеркнуто грубо. Я попрежнему стоял голый, ждал, когда
мне вернут мои вещи; внезапно возникшее ощущение абсолютного одиночества
полностью владело мной в тот момент. Но агрессивность полковника задела и
вывела из подавленного состояния.
- Вы мне не тыкайте! Если здесь и есть преступник, то не я. А кто я
такой - вы прекрасно знаете, недаром же прихватили с собой эту газету.
На несколько секунд воцарилось молчание. Полковник отошел к столу,
прочитал постановление об аресте.
- А, да вы же изменник Родины! - опять повернулся он ко мне. -
Поставьте его там, - указал он старшинам на противоположный угол комнаты.
Один из них взял меня за руку и отвел туда. Полковник некоторое время
пристально рассматривал меня, а я не менее демонстративно разглядывал его.
- Что, давно не видели голых мужчин? - наконец спросил я. Полковник
както неопределенно хмыкнул и сказал старшине:
- Уже осмотрели? Дайте ему одежду. Успеет намерзнуться в карцере, -
и, обращаясь ко мне, продолжил: - Я - начальник следственного изолятора
КГБ СССР Петренко Александр Митрофанович. У меня разговор с вами будет
простой: чуть что - сразу в карцер. А там холодно. И горячая пища только
через день. Сразу "мамочка" запищите.
Тут вмешался Галкин, вроде бы извиняясь за грубый тон Петренко:
- Прошу вас, Анатолий Борисович, иметь в виду, что администрация