"Юрий Сбитнев. Прощание с Землей" - читать интересную книгу автора

работаю старшим геологом, доводила геологическую съемку на Охотском
побережье. Зачищали мы кое-какие хвостики после четырехлетней серьезной
работы. И вдруг сообщают, что поле откладывается и меня будут оформлять на
загранку. В порядке помощи мы должны поработать с геологами дружественной
африканской страны. Я про Африку-то, что группа специалистов нашего
управления туда едет, слышал и даже знал, кто из нашей экспедиции кандидат
на ту поездку - Гришка Вольгин, Григорий Александрович. Но то, что и меня
возьмут туда, даже не предполагал. Я лошадь ломовая, по нашим выражениям -
Карла, вкалываю с апреля по ноябрь в тайге и от речей всяких обходительных
и умных отвык. Ни разу начальника управления в глаза не видел, а тут...
- Василий Кузьмич, вы рекомендованы... - и все прочее, - в
загранкомандировку.
С чего бы это? Оказалось, просто: Григорий Вольгин, мужик тертый,
пробивной, геолог в прошлом, всегда на глазах, всегда заметный, подкачал,
в этот раз. Как ни старался, не прошел медицинскую комиссию. А я на
диспансеризации такие показатели выдал, что врачи руками развели.
Особенно обрадовала меня одна врачиха.
- У вас, - говорит, - Горохов, никаких признаков влияния алкоголя
нет. Вы алкогольно стерильный. - И спросила так нежно: - Вы что, непьющий?
Совсем непьющий?
Сказал, чтобы не разрушать образ:
- Совсем! Даже не знаю вкуса алкоголя!
- Это редкость, - покачала головой. - Берегите себя.
- Буду, - пообещал и вдруг вспомнил, как мы с Семенычем на Авлакане
под хорошее настроение да отменную закуску выхлестали чуть не ведро
наисвежайшего, конечно, питьевого разбавленного спирта.
Хорошо вспоминается. И под хорошие эти воспоминания веду я игру со
щуками. Мне уже не просто поймать ее надо, подразнить, не дать схватить
блесну. И тут уже вроде бы она меня ловит, блесну мою, а я спасаюсь.
Плещется, кипит рыбой река, как в доброе старое время, в мое
мальчишество, кипела наша Жатка парным вечерком или туманным утром.
Отъезд партии в Африку наметили на июль, но в поле никого не
отпустили, предложили взять отпуска.
И вот я отпускник за два рабочих года, таскаю щук на Авлакан-реке.
И так хорошо у меня на душе, так светло и празднично, что лучше и
быть не может. Я сам с собой! Разберусь наконец, как прожил жизнь, кем
стал... Хорошо!
Будучи человеком общительным, компанейским, я все-таки глубоко внутри
исповедую одиночество. Оно необходимо мне в работе, в маршрутах, когда
весь сосредоточен на одном деле, которым занят. Я всегда придирчиво и
долго выбираю себе рабочего, а коли придется по душе, вернее, по молчанию,
стараюсь привязать его к себе надолго. Так вот уже семь лет хожу в поле с
Федей Мальцевым. Случайно занесло его в геологию. Развелся с женой, ушел с
работы, разом потерял все в жизни и в отчаянии кинулся куда глаза глядят.
Экспедиция наша набирала тогда людей для работы на Памире. Федору
показалось, что "Крыша мира" вполне укроет его от всех жизненных неурядиц.
Так и оказался он у нас в партии, а потом в моем отряде. Хороший мужик -
вдумчивый, глубоко в себя глядящий, а значит, и в жизнь. Мы на Памире с
ним, бывало, за целый день работы не больше десятка слов друг другу
скажем. И проводник у нас молчун был - Назари. Спросишь у него что-нибудь