"Владимир Савенков. Живой товар: Москва - Лос-Анжелос [B]" - читать интересную книгу автора

соседа-ветерана - помоги, мол, вещи дотащить до лифта. Сосед помог,
поднялся и в квартиру Андрея, знал, что будет, как минимум, предложена
стопка. И внучатам подарочки перепадут.
- Ну, как там в Америках? - спросил он. - Баню топят?
- Ты пошуруй в баре, Натаныч, пока я разденусь, - сказал Андрей.
Натаныч пошуровал, закусил старой конфетой, погулял вокруг коробки с
наклейкой "Тошиба" и не выдержал, крикнул через дверь в ванную комнату:
- Телевизор смотрел, конечно? В курсе, что у нас творится?
- В курсе, - ответил Андрей, не открывая. - Ты почту мою брал? Будь
другом, смотайся за ней, а потом пропустим по смирновской.
Сосед исчез. Растопчин вышел из ванной, вытирая мокрые шею и спину. В
кухне на подоконнике белели в вазе гвоздики. О, Ленка была, хлеба
принесла, в хате прибрала, включила холодильник - что в нем? Две бутылки
пива, банка сметаны, сыр в бумажечке. Кусок граммов на триста. Этот
московский сыр Андрея прямо-таки растрогал. Он взглянул на часы - Ленка на
работе и, верно, ждет звонка. Сидит считает, небось, - самолет опоздал на
три часа, да вещи получить, да таможню пройти, плюс время в очереди за
такси, дорога из аэропорта... Любил ли Растопчин Елену? Любил наряжать,
подкармливать вкусненьким, наблюдая, как искренне радуется она платью,
браслету, конфетам. Надо бы ананас из сумки в холодильник переложить,
сообразил он. Хотя и в доме не жарко. Отопительный сезон еще не начался.
Андрей стянул с плеча, влажное полотенце и побрел к шифоньеру за домашней
рубашкой. Даже землетрясение меня сегодня из хаты не выгонит, решил
Растопчин. Он позвонил Елене, поблагодарил за цветы, позвал на вечер к
себе.
- Кто-нибудь еще будет?
- Нет, - пообещал Андрей.
- Вспоминал меня хоть иногда? - спросила Елена. - Ни одной
телеграммы, ни одного звонка...
- Я тебе письмо написал, - сказал Андрей. - Должно быть, не дошло
пока.
- Ты меня еще любишь? - вздохнула она, помолчав. - Андрюшенька,
только честно.
- Очень, - привычно солгал он. - Нигде не задерживайся, жду тебя с
нетерпением.
- Если голоден, загляни в холодильник не унималась Елена. - На
перекус тебе хватит, а я с собой телятины привезу. С утра успела на рынок
смотаться. Продержишься на сметане? Не напивайся без меня, в ясные очи
твои хочу успеть посмотреть. Извелась, я, Андрей, тревожно как-то все
было. И то уже мерещилось, а вдруг не захочется тебе в эту нашу кутерьму
возвращаться? Или баба какая заморская приворожит.
- Это ведь сумасшедшие деньги, телятина с базара. На какие шиши
роскошествуешь? - пожурил Елену Растопчин. - От детей отрываешь? Здоровы
они, кстати?
- Да, и спрашивают про дядю Андрея. Я им сказала, что ты в Америке.
У двадцатипятилетней Елены было две дочки-близняшки. Они ходили в
первый класс. Все трое жили у родителей Елены, в большой мрачноватой
квартире (бывшей коммуналке) неподалеку от Чистых прудов. За девочками
присматривала бабушка, которую язык не поворачивался так назвать.
"Девушка, вы последняя?" - до сих пор обращались к ней в очередях.