"Владимир Савенков. Живой товар: Москва - Лос-Анжелос [B]" - читать интересную книгу автора

себя: ты и есть ненормальная, только и умеешь в облаках парить, а туда же
- семью ей хотелось поддержать, свой кусок урвать, просто цирк!
Андрей с азартом, с прихлопом потирал руки. Словно аплодировал
чему-то:
- А теперь в ресторанчик, родная. Обе лошадки - твои, запрягай!
- До Лос-Анжелеса дотяните? - спросила Саша. Навстречу шел Барт.
- Переведи ему, что я поздравляю его с победой, - сказала Саша. - С
прекрасной победой.
- С чего ты взяла, что он выиграл? - рассмеялся Андрей. - По
физиономии определяешь? Так она у него от природы светится.
- Женская интуиция, - пояснила Саша и приподняла бокал, приветствуя
приближающегося американца.

***

В ресторане Саша пожелала жареного осетра, но у американцев все -
салмон, и осетр - салмон, и севрюга. Возможно, Саше принесли именно
севрюгу. Еда и болтовня заняли около часа. После обеда Барт продолжил игру
в "Блэк Джек" а Растопчин потянул Сашу в "Ривьеру", в номер "перевести дух
и обсудить дальнейшие планы". В сущности, в тот момент ему было решительно
все равно, что обещать Саше и он пообещал ей, что до Лос-Анжелеса она
доберется на "Понтиаке" Барта.
- Хотя нам с ним за это следовало бы головы оторвать, - добавил он. -
На сколько у тебя виза?
- На два месяца, - сказала Саша.
- Визу, конечно, можно продлить, если попадешь в хорошие руки, -
Андрей сел на кровать и стал расстегивать рубашку. - Но разве ты сможешь
получить работу с твоей визой?
- А девочки наши как? - возразила Саша.
Андрей посмотрел на нее с сожалением. Похлопал по краешку постели -
садись, мол, рядом. Босая Саша стояла на ковре и покусывала губы. Помада
была бледного нежного цвета. А когда Сашуля взлетает в цирке, как пить
дать, несет на себе под купол полтонны косметики, подумал Андрей. А вдруг
я зря ее отговариваю, засомневался Андрей, что если она и впрямь такая
гениальная - спокойненько найдет себе приличное местечко, хозяева
формальности уладят? А то и замуж выскочит, девка видная, спортивная,
смышленая. Подошла бы кому в постели, а язык - дело наживное. Самому, что
ли, жениться?
- Над чем ты смеешься? - спросила Саша.
- Помаленьку влюбляюсь, радуюсь, - ответил Андрей.
- Ты, правда, архитектор? - Саша отступила к стене и пристально
посмотрела на Растопчина.
- Правда, - засмеялся он. - А ты думала, кто?
- Шут гороховый. Влюбляется он!
- Хочешь, я тебе предскажу кое-что? - сменил тон Растопчин. -
Однажды, а это однажды наступит очень скоро, ты проснешься, оглядишься по
сторонам и взвоешь: дура я, дура - а что если мой милый Андрюша в тот
жаркий августовский денек вовсе не шутил, а серьезнейшим образом
признавался мне в любви в то время, как я держалась за животик и делала
ему "ха-ха"?