"Михаил Валерьевич Савеличев. Меланхолия " - читать интересную книгу автора

что всегда безошибочно отделял мустангов от рабочих лошадок. Бывало зайдешь в
контору и нечто щелкает в голове, как будто кнутом работают. Глаза у всех
пустые, смирные, но этих крючколовов определяешь по запаху. Запах у них другой.
Так вот, с ними вообще лучше не связываться. Хотя некоторые и говорят, что без
такой езды и оператор не оператор. Но по мне лучше спокойная и длинная жизнь,
чем буйство и транквилизаторы.
"Буйство и транквилизаторы" - кодовая фраза, подводящая мораль под очередной
басней. На этот раз пропедевтика завершилась непривычно быстро. Паршивец даже
повеселел. Уж очень ему не хотелось выслушивать гадости о каком-нибудь пурпурном
марсианине или обезьяне Гарри. Это его пугало. Обратная стороны Луны и так не
слишком приветливое местечко, чтобы населять его фантазиями и суевериями.
- Слишком он был измученный, - сообщает Сандра. - Его бы в мастерскую,
подлатать. У нас в городе есть прекрасная мастерская.
- Я так и сделаю.
Сандра открывает "Зиппо", щелкает колесиком, вбрасывая искорки в легкое
дрожание и возжигая слабый огонек. В память, надо полагать.
- Поздно. Ему уже ничем не помочь.
Ха, вот бы посмотреть на лицо этого старого коневода! Но меня притягивает
тонкая дужка темных очков. Теперь я вижу ее глаз. Скорбный.
- Дождался, коневод? - принимает на себя мои обязанности маленький паршивец.
- Ты зачем управление перехватил? Ты мустангер или Шумахер? Ты... Ты...
Уши отказывались верить. После такого один приличный человек должен убить
другого приличного человека. К счастью, они не совсем приличные люди. В каком-то
смысле.
Язвительные и оскорбительные сравнения сыпались из мальчишки без задержки на
дыхание и фантазию. Инвектива была хорошо и заранее подготовлена, обдумана и
несколько раз произнесена в тихом месте перед зеркалом. Пулеметные очереди
"приканавного арго" (как это именовал старик) скашивали любые попытки противника
встать в атаку и подавить очаг сопротивления.
Я стискиваю зубы, собираясь выползти в безвоздушное пространство. Как обычно
в подобные невозможные мгновения в голове начинает раздуваться раскаленный
пузырь - новая, а может быть и сверхновая, оболочка лопается, выстреливая в
ветхую среду гамма и альфа излучением, плотная волна проходит по шершавой
действительности и я непроизвольно морщусь. Уж очень поганое занятие - укрощать
коневодов. Но у нас вроде джентельменского соглашения. Не злоупотребляй
свободой, или будешь злоупотреблять электрошоком. Это не я. Это старик так
шутит, отчего маленький паршивец всегда бледнеет. Никому неохота сидеть под
окнами клиники, пока твой мустанг пускает слюни и разглядывает кончик
собственного носа в палате с мягкими стенами. Приходится использовать
космологию.
Все. Блаженная пустота, которую не хочется нарушать тем, ради чего ее и
устанавливал - пустыми разговорами. Господи, сколько времени у нас уходит на
пустые, никчемные разговоры! В этих сотрясениях атмосферы от мозговой диареи
гибнут самые лучшие наши начинания. Теперь мало кто знает, что это такое -
отвечать за собственные слова. В начале, конечно, было Слово, но в конце будет
сплошная болтовня. Болтовня прет со страниц книг, болтовня атакует с экранов
телевизоров и компьютеров, полупроводниковыми засадными полками пробирается в
мозги сквозь сотовые телефоны. Если бы на Землю явились пришельцы, то на них
просто бы не обратили внимание. Сообщить о собственном местонахождении и
обсудить погоду - гораздо продуктивнее, чем скрипеть мыслями.