"Владимир Савченко. Тупик" - читать интересную книгу автора

которые позволили бы подозревать в смерти как Тураева, так и его
заместителя убийство, самоубийство иди хотя бы несчастный случай. Тем не
менее ясно было, что здесь дело нечисто: уж слишком подобны по характеру и
обстоятельствам были две смерти.
- Ну, пан Стась, влез ты в халепу обеими ногами, - сказал Коломийцу
Нестор Шандыба, покидая в конце дня комнату. - Теперь думайте, пане, - и
добавил голосом Мельника: - Так, значит?!
Стась сидел над протоколом осмотра, над актами судмедэксперта, над
скудными показаниями свидетелей - думал. Каждый умирает в одиночку; как
говорил вчера тот же Загурский, "смерть человека есть завершение его
жизненной индивидуальности", вроде так?.. Так вот, в данном случае выходит
иначе: даже если отвлечься от медицинской картины, все равно получается,
что между двумя независимыми событиями - смертью Тураева и смертью
Загурского - есть несомненная связь. Да еще такая, что убивает человека...
Ну была между ними служебно-житейская, так сказать, связь: они знали друг
друга в течение двадцати с лишним лет, с первого курса университета; у них
были общие научные интересы, совместная творческая работа, они дружили...
Однако из всего этого вовсе не следует, что когда умер один, то должен
умереть и другой. У лебедей так бывает, у брачных пар, - а для людей это,
пожалуй, слишком глупо, хоть и трогательно, конечно (для тех, кто остается
в живых). Да и то у лебедей вторая смерть имеет характер самоубийства, а
здесь явно _естественная_ смерть. Словом, это не то. Смертоубийственная
связь должна быть более явной, более вещественной.
Есть ниточка и вещественной связи: при кончине и Тураева, и Загурского
присутствовал один и тот же материальный предмет; не так чтобы уж совсем
предмет, но все-таки - бумаги с заметками Тураева. "В чутье Мельнику не
откажешь..."
И все же не прав был Матвей Аполлонович, напрасно он распек Коломийца
из-за бумаг. При осмотре квартиры Загурского Стась обнаружил и другие
записи на ту тему, о которой толковал Евгений Петрович в машине по пути из
Кипени: отпечатанные на машинке, с пометками, сделанными рукой Загурского.
Эти записи, очевидно, предшествовали предсмертным заметкам Тураева; в них
сухо, но достаточно внятно излагалась проблема времени и интерпретация,
которую придавали ей покойные соавторы.
Для уяснения проблемы, писали они в тезисах, надо прежде всего четко
уяснить различия между пространством и временем - или, более строго, между
нашим _восприятием_ этих наиболее общих категорий материального мира:
1) в геометрическом пространстве мы можем перемещаться в любую сторону
от начального местонахождения, можем возвращаться в прежние точки; во
времени же мы перемещаемся только в одном направлении, от прошлого к
будущему - и можно сказать, что "время несет нас вперед":
2) пространственные понятия ориентации: "вверх-вниз", "вправо-влево",
"вперед-назад" - индивидуальны для каждого наблюдателя (что верх для нас,
то низ для южноамериканцев); понятия временной ориентации "прошлое",
"настоящее" и "будущее" - общи для всех; это позволяет сказать, что мы и
все наблюдаемые нами материальные тела увлекаемы "куда-то" _общим_ потоком
времени;
3) в наблюдаемом пространстве образы материального мира чередуются
весьма пестро: дом, река, луг, воздух, облако, космический вакуум,
планеты. Солнце и т.п., то есть по пространственным направлениям