"Владимир Савченко. Испытание истиной (повесть)" - читать интересную книгу автора

отключиться от забот и отношений (а их почти не было), от мыслей о себе - и
начиналось... В них, в этих моментах, не стало прежнего привкуса страха и
азарта; они были, как музыка, как чувствуемое звучание оркестра природы, в
котором все: степь, небо, травы, блеск солнца на ряби воды, трепет ветра,
суетящиеся у речного обрыва стрижи - и инструменты, и ритмы, и согласованные
в симфонию мелодии, да в котором он и сам не слушатель, а участник. В
мыслях-ощущениях нарастала прозрачная пульсирующая ясность; казалось, будто
внешние волны подхватывают его: еще немного, чуть-чуть, и он по тому, что
чувствует здесь и сейчас, угадает все, что есть в мире, что было и что
будет, сольется с движением-волнением среды - и полетит... Каждый раз он,
торопя предчувствие слияния и взлета, напрягался, делал усилия, чтобы
закрепить это - и срывался.
Но что-то оставалось. Следующий раз интуитивно проникал еще глубже и
сознавал радостно, что складывающаяся в нем модель Вселенной становится все
ближе к действительной.
...Раньше, чем Калужников услышал крик, он почувствовал, что кто-то
смотрит на него и рад видеть.
- Дядь Дима-а-а! - донес ветер тонкий голос.
Он оглянулся. На пологом пригорке, зелень которого рассекала пыльная
лента дороги, стоял Витька. Правой рукой он придерживал дышло двухколесной
тачки,левой махал Калужникову. Тот вышел к дороге. Витька, поднимая тачкой и
босыми ногами пыль, примчал к нему.
- А я вас еще вон откуда увидал, от бахчи, - сообщил он.
- Угу... Тачку-то зачем волокешь?
- А тятенька велели - рыбу везти. Так-то ведь не унесем, она повалит
теперь - успевай вершу очищать. Уже кончили канал-то?
- Да, пожалуй. Там твой батя остался, должен кончить.
- Ой, дядь Дима, пошли скореича!
- Во-первых, никуда без тебя твоя рыба не денется. А во-вторых... Ну
ладно, садись на свою телегу.
Витька с радостным сопением взобрался на тачку. Калужников ухватил
дышло и - держись! - помчал, благо дорога шла под гору.
...Идею насчет канала он предложил несколько дней назад, когда помогал
Трофиму Никифоровичу на бахче; под вечер они пришли к Тоболу закинуть
удочки. Клевало лениво. Дмитрий воткнул удилище в берег, взобрался на бугор,
разделявший реку и продолговатое, как селедка, серое в вечернем свете озеро
Убиенное. Раньше здесь пролегала граница земель казахов и уральских казаков.
Отсюда и название: сюда, не поделив необъятную степь, сходились на смертные
драки те и другие.
- Дядя Трофим, поди-ка сюда!
Трофим Никифорович неторопливо подошел - жилистый и сутулый
пятидесятилетний мужчина с красным лицом; его правую щеку украшал ветвистый
синий шрам, похожий на Волгу с притоками: след того, как когда-то он и
станичный бугай Хмурый, которому клепали кольцо в носу, крупно не поняли
друг друга.
- Ну, чо?
- Смотри-ка, - Калужников показал на озеро. Там играла рыба. На
оловянной воде то и дело возникали и расходились круги, слышались всплески.
- Э, видит око!.. - кузнец махнул черной рукой. - Сытая она там - травы
много, жучков. А рыбин до черта, точно. Озеро усыхает.