"Уильям Сатклифф. Новенький " - читать интересную книгу автора

спортсменки-профи, а вы - просто букет анютиных глазок". Мы слышали эту
туфту раз пятьдесят, но он нас все еще не убедил, и общешкольный здравый
смысл подсказывает, что свою фуфайку мистер Дин приобрел в магазине
"Оксфэм" <Благотворительная организация, устраивающая дешевые распродажи в
пользу бедных.>.
Потом мы распределяемся по командам: сначала хорошие игроки, потом
жирные плохие, потом я, потом худые плохие, потом слизняки и христиане.
Лекция окончена, команды составлены, все на местах. Мистер Дин
подносит к губам зеленый свисток. Начать игру толком не готов никто,
поскольку все знают, что сейчас будет.
- Давайте, парни, - поживее!
Мы изображаем живость. Он дует в свисток. Звука нет. Это случается
каждую среду но никто никогда не напоминает ему, что свисток не работает,
поскольку все мы хотим, чтобы он выглядел мудаком, каковым он и выглядит.
- Черт, свисток накрылся. Так я и знал. Кто сбегает и принесет мой
свисток?
Вызываются все курильщики, выбран Анстэд. Он медленно бредет, по пути
достав сигареты и зажигалку из кармана тренировочного костюма, валяющегося
на боковой линии. Все понимают, что он не вернется, но молчат. Чтобы убить
время, мистер Дин устраивает нам тест на выносливость.
Тест на выносливость не проходит никто. Парочка христиан смиренно
блюют за линией ворот.
Коэн сообщает мистеру Дину, что предпочел бы посмотреть телевизор, так
что вместо запланированного замера выносливости на нас извергается еще одна
нотация.
Мистер Дин замечает, что Анстэд не возвращается. Мы все притворяемся
страшно обеспокоенными и стараемся убедить мистера Дина, что, должно быть,
виноват какой-то ужасный несчастный случай. Остальные курильщики предлагают
вызвать "скорую помощь". Мистер Дин доводит до нашего сведения, что он не
вчера родился и Анстэд у него еще попляшет. Я говорю, что тоже хотел бы
записаться в школьный кружок бальных танцев, и мистер Дин обещает еще
показать мне "...что-то" (поскольку придумать ничего не может).
Нас разводят на позиции перед игрой и информируют, что судить ее будут
с присвистом. Мистер Дин сует пальцы в рот, мы изображаем "живость", он
дует. Три или четыре попытки, но, покраснев от натуги, он издает лишь
невнятный "шьюить". Я предлагаю научить его свистеть вслед девчонкам.
Мистер Дин смотрит с подозрением, не понимая, хочу я помочь или издеваюсь,
в конце концов угадывает и грозит показать мне "...что-то".
Он пытается спасти свое достоинство, изобразив обычный свист, но
пальцы прижимает к подбородку. Утомившись унижать мистера Дина, наш капитан
бьет из центра, и матч начинается сам собой.
Судья свистит тихо, поэтому легко притворяться, что не слышал шипа,
или, наоборот, - слышал, когда никакого шипа не было. Мистер Дин вскоре
теряет всякий контроль над игрой. Команды, однако же, не погружаются в хаос
- между ними царит замечательное взаимопонимание, они усердно поддерживают
друг друга, делая все, чтобы неверно истолковать любую команду судьи. Все
тридцать игроков на поле трудятся в гармонии, изображая стремление
выиграть, а на самом деле сосредоточившись лишь на том, чтобы довести
мистера Дина до нервного срыва.
К примеру, на линии ворот синих выстраивается идеально ровная шеренга,