"Кэтрин Сатклифф. Одержимое сердце " - читать интересную книгу авторалицо.
Я вспыхнула - комплимент меня обрадовал. Потом сказала: - Но очевидно, что вам больше нравится мой затылок. Возможно, мои волосы или плечи вас привлекают больше? Николас только вскинул вопросительно бровь, но ничего не сказал. Я стиснула зубы и уставилась в окно. Прошло полчаса, прежде чем я отважилась заговорить снова: - Сэр, у меня возникла идея. Может быть, вы слышали за своей дверью не Би, Матильду или Полли. Может быть, вам почудился голос вашей жены? - Я не спал, когда услышал ее голос, и это было уже второй раз, мисс Рашдон. - Но, возможно, сэр, вам только казалось, что вы бодрствуете. Часто люди теряют счет времени... - Я совершенно точно не спал, мисс. - В таком случае, у меня есть другое объяснение. Возможно, это был ветер. Я смотрела во все глаза, стараясь понять его реакцию. - Могло это быть, милорд? - Нет. До этой минуты я как-то не вспоминала о смехе, который слышала во время своего визита в эту комнату. Если бы в тот момент кто-нибудь попытался убедить меня, что это был всего лишь голос ветра, завывающего за окном, я бы яростно возражала. В эту минуту Николас уронил кисть. Я смотрела, как он нагибается, чтобы поднять ее. И тут заметила, что свеча, которую я уронила, когда тайком Уиндхэм выпрямился, вертя в пальцах кисть, и принялся всматриваться в полотно. Я снова украдкой посмотрела на свечу, потом на него. Глаза его, холодные и жесткие, как свинец, будто оценивали меня. Странный это был взгляд, не столь свирепый, чтобы напугать меня, но все же в нем таилась какая-то угроза. Я выпрямилась и снова стала смотреть в окно. Он продолжал сосредоточенно работать. *** В половине одиннадцатого утра я стояла в приемной Тревора, закатав рукав платья до локтя. Лекарственная настойка, которой он смачивал мои царапины, жгла кожу. Я вглядывалась в маленького человечка, скрючившегося в кресле между полками, уставленными медицинскими книгами, и столом, заваленным бумагами. Локти его упирались в колени, а голова была низко опущена, так что я не видела его лица. Он глухо застонал, я бросила взгляд на Тревора и сказала: - Кажется, он страдает от боли. - Ничего, подождет своей очереди, - ответил Тревор резко. Потом, в последний раз смазав мои ссадины, пробормотал: - Глупый старик уже третий раз на неделе приходит и жалуется на боль в желудке и голове. Я выцедил из него столько крови, что у него уже ноги дрожат, а он все-таки ходит сюда. Его тон озадачил меня, но я не подала виду. - А вы не пробовали каломель? - спросила я и тотчас же, поняв |
|
|