"Кэтрин Сатклифф. Симфония любви " - читать интересную книгу автора

вернулся викарий. Они могут даже набраться храбрости и поговорить о Поле.
Боже всемогущий, как она^стала. Последние несколько дней ей пришлось
вынести угрозы и обвинения отца, слезы матери. Бессонными ночами она
возвращалась к своему решению покинуть дом и единственного человека, который
осмеливался любить ее, несмотря на жестокость отца.
Милый Джон... Поможет ли разлука разобраться в чувствах, которые она
испытывает к нему?
Минуты шли за минутами.
Наконец она, вздохув, встала с кровати, подошла к двери и открыла ее.
Где сейчас "это чудовище"? Бедный парень, лишенный понимания и участия.
Какое ужасное событие в его короткой жизни могло стать причиной такого
скверного характера? Она знала только, что его родителей нет в живых. И что
чуть больше года назад произошел несчастный случай, в результате которого
молодой человек остался... искалеченным, хотя ей неизвестно, насколько
сильно. Герцогиня отказывалась говорить на эту тему.
Мария тихонько двинулась по коридору, а затем вниз по лестнице.
Любопытство заставляло ее заглядывать в незапертые двери. И каждый раз она
поражалась открывавшейся перед ней роскоши: увешанные зеркалами или
облицованные мрамором стены, хрустальные подсвечники, мозаичный паркет и
золоченые колонны.
К тому времени как ей удалось найти дорогу на первый этаж, слуги начали
зажигать лампы и огромную люстру, которую они опустили при помощи лебедки и
троса. Более сотни свечей отбрасывали яркий свет на широкие лестницы,
барельефы, мраморные стены и полы, на расставленные повсюду большие
китайские вазы с пальмами и папоротниками.
Движимая любопытством, Мария забиралась все дальше в глубь дома, в
темноту. Коридоры стали узкими, облицованные мрамором и деревом стены
сменились кирпичными и каменными, а канделябры на стенах отбрасывали тусклый
свет. Откуда-то тянуло теплом и запахом пищи. Лицо и пальцы девушки
согрелись, а в животе заурчало от голода.
Дойдя до ведущей вниз винтовой лестницы, Мария остановилась. Она
смотрела на грубые ступеньки, на красные и желтые блики света на каменных
стенах, прислушивалась к странным, приглушенным расстоянием звукам голосов.
Кухня. Ну конечно! Возможно, если она пожалуется повару, что за весь
день съела только немного каши на завтрак, тот даст ей кусок хлеба с маслом
и чашку теплого чая. Что-нибудь, чтобы унять неприятное сосание под
ложечкой. Может быть, ей даже удастся перекинуться с ним несколькими
словами, и тогда она избавится от усиливающейся растерянности.
Она неслышно спустилась вниз... и замерла на пороге.
На высоком столе перед пылающим очагом лежали два обнаженных, блестящих
от пота сплетенных тела. Руки и ноги двигались, как будто в борьбе, пальцы
сжимали волосы, лица были искажены, как будто от боли и наслаждения
одновременно.
- Давай, Тадеус. Быстрее! Пока никто не наткнулся на нас, - хриплым
голосом вскрикивала уже знакомая Марии служанка, впиваясь ногтями в
обнаженные плечи юноши, блестевшие, как мрамор.
- Никто нас не найдет, Молли, - отвечал он, и его бедра ритмично
двигались вверх-вниз между ног девушки. - Я посмотрел. - О Господи, ты
прелесть. Какие красивые соски! - воскликнул он и уткнулся лицом в грудь
служанки, целуя ее, лаская губами и языком.