"Жан-Поль Сартр. Попутчик коммунистической партии" - читать интересную книгу автора

организацию, основанную [Дэвидом] Руссетом. Мерло не вступил в нее сразу, и
присоединился лишь позже, чтобы не бросать меня. Это было моим первым
политическим шагом, и, я должен признать, не самым удачным. Rassemblement не
хотела, чтобы в ней участвовали только беспартийные; она стремилась, чтобы к
нам присоединились коммунисты и социалисты, без прекращения активного
участия в PC или в PS. Это было полным идиотизмом. Пока наше - Мерло-Понти и
мое - участие ограничивалось только Les Temps Modernes, журналом с 10,000
читателей, наша критика не волновала коммунистов: они были заинтересованы в
том, чтобы мы не были связаны с какой-либо партией. Они даже иногда
снисходили до ответа. Но с того момента, как, будучи в RDR, мы хотели
привлекать на нашу сторону их членов (признавая, конечно, что они остаются
коммунистами, хотя это было просто стилистической оговоркой), компартия
обрушилась на нас со всей силой.  Нас было немного, от 10,000 до 20,000. Но
это не имело значения; это был зародыш партии, и в роли такового нас
атаковали. Фактически, RDR так и не переросла эту первую стадию. Наши идеи
были крайне размыты; сильно упрощая, это казалось новой версией той третьей
силы, которую так много людей пытались создать во Франции. Мы хотели
подтолкнуть наше правительство к объединению с другими европейскими
правительствами в попытках посредничества между СССР и США.

Виктор: Были ли рабочие в этой группе?

Сартр: Несколько. Не так много. Я узнал их позже на Конгрессе, который
похоронил RDR. По правде говоря, все пошло не так по прошествии года, когда
мы увидели, что у нас больше нет денег. Руссет сказал, что мы должны
обратиться за ними к американским подразделениям. И он поехал в Америку, из
которой вернулся с несколькими пенни и требованием собрать людей разных
наций в Париже на своего рода международный конгресс, такой, каким был
конгресс коммунистов, инспирированный Движением за мир, проведенный в
Париже. На Конгрессе развернулась дискуссия, и, главным образом, разговор
зашел о войне. Не с тем, чтобы обсудить, как  избежать ее, а для того, чтобы
обсудить способы ее выиграть. Американцы прислали известных антикоммунистов,
например, Сидни Хука. Люди восхваляли атомную бомбу. Мерло-Понти, Ричард
Райт и я, понимая, во что нас втягивают, отказались пойти на этот Конгресс и
потребовали чрезвычайного собрания, который был проведен в Париже месяц
спустя. Этот Конгресс был очень бурным. Бывшие коммунисты, троцкисты,
осудили Руссета за те обязательства, которые он дал в США, и за проведенный
митинг в поддержку мира (который на самом деле был воинственным). Там было
большинство тех, кто хотел работать с коммунистами, и маленькое
проамериканское меньшинство. О нем больше никогда не слышали после
конгресса.

В это время я раздумывал, что буду делать в случае конфликта между
Америкой и Советами. Я уже говорил, что для меня компартия казалась
представляющей пролетариат. Казалось невозможным не быть на стороне
пролетариата. Так или иначе, недавняя история RDR преподала мне урок.
Микроорганизм, который вознамерился сыграть посредническую роль, был быстро
раздавлен между двумя группами: одной проамериканской, другой просоветской.
Перед угрозой войны, которая в 1950-52 росла с каждым днем, мне казалось,
что есть только один выбор: или США, или СССР. Я выбрал СССР. Это был выбор,