"Жан-Поль Сартр. Экзистенциализм - это гуманизм " - читать интересную книгу автора

того, что "своя рубашка ближе к телу" или что "собака любит палку". Есть
множество других общих мест, говорящих о том же самом: не следует бороться
с установленной властью, против силы не пойдешь, выше головы не прыгнешь,
любое не подкрепленное традицией действие - романтика; всякая попытка, не
опирающаяся на опыт, обречена на неудачу, а опыт показывает, что люди
всегда скатываются вниз, что для того, чтобы их удержать, нужно нечто
твердое, иначе воцарится анархия. И, однако, те самые люди, которые
пережевывают эти пессимистические поговорки, которые заявляют всякий раз,
когда они видят какой-нибудь более или менее отвратительный поступок: "Да,
таков человек!", и которые кормятся этими "реалистическими напевами", - эти
же люди упрекают экзистенциализм в излишней мрачности, и притом так
упрекают, что иногда спрашиваешь себя: не за то ли они им недовольны, что
он, наоборот, слишком оптимистичен? Что, в сущности, пугает в этом учении?
Не тот ли факт, что оно дает человеку возможность выбора? Чтобы это
выяснить, надо рассмотреть вопрос в строго философском плане. Итак, что
такое экзистенциализм?
Большинству людей, употребляющих это слово, было бы очень трудно его
разъяснить, ибо ныне, когда оно стало модным, экзистенциалистами стали
объявлять и музыкантов, и художников. Один хроникер в "Кларте" тоже
подписывается "Экзистенциалист". Слово приобрело такой широкий и
пространный смысл, что, в сущности, уже ничего ровным счетом не означает.
Похоже на то, что в отсутствие авангардного учения, вроде сюрреализма,
люди, падкие на сенсации и жаждущие скандала, обращаются к философии
экзистенциализма, которая, между тем, в этом отношении ничем не может им
помочь. Ведь это исключительно строгое учение, меньше всего претендующее на
скандальную известность и предназначенное прежде всего для специалистов и
философов. Тем не менее можно легко дать ему определение.
Дело, впрочем, несколько осложняется тем, что существуют две
разновидности экзистенциалистов: во-первых, это христианские
экзистенциалисты, к которым я отношу Ясперса [2] и исповедующего католицизм
Габриэля Марселя [3]; и, во-вторых, экзистенциалисты-атеисты, к которым
относятся Хайдеггер [4] и французские экзистенциалисты [5], в том числе я
сам. Тех и других объединяет лишь убеждение в том, что существование
предшествует сущности, или, если хотите, что нужно исходить из субъекта.
Как это, собственно, следует понимать?
Возьмем изготовленный человеческими руками предмет, например книгу или
нож для разрезания бумаги. Он был сделан ремесленником, который
руководствовался при его изготовлении определенным понятием, а именно
понятием ножа, а также заранее известной техникой, которая предполагается
этим понятием и есть, в сущности, рецепт изготовления. Таким образом, нож
является предметом, который, с одной стороны, производится определенным
способом, а с другой - приносит определенную пользу. Невозможно представить
себе человека, который бы изготовлял этот нож, не зная, зачем он нужен.
Следовательно, мы можем сказать, что у ножа его сущность, то есть сумма
приемов и качеств, которые позволяют его изготовить и определить,
предшествует его существованию. И это обусловливает наличие здесь, передо
мной, данного ножа или данной книги. В этом случае мы имеем дело с
техническим взглядом на мир, согласно которому изготовление предшествует
существованию.
Когда мы представляем себе бога-творца, то этот бог по большей части