"Жан-Поль Сартр. Мухи (Драма в трех актах)" - читать интересную книгу автора

отдал десять лет жизни, чтоб наполнить вашу память? А все наши
путешествия? А все города, которые мы посетили? А курс археологии,
который я читал для вас одного? Ничего не помните? А раньше в
вашей памяти жило столько дворцов, святилищ и храмов, что вы могли
бы, подобно географу Павсанию, составить путеводитель по Греции.
Орест. Дворцы! Это правда. Дворцы, колонны, статуи! Отчего ж
я так невесом при стольких камнях в голове? А триста восемьдесят
семь ступеней эфесского храма, ты забыл? Я поднялся по ним, они
все до одной у меня в памяти. Семнадцатая, кажется, была с
трещиной. Ах, у пса, у старого пса, который дремлет подле очага и
привстает, когда входит его господин, и тихонько повизгивает в
знак приветствия, у пса больше памяти, чем у меня: он узнает
своего господина. А у меня что есть моего?
Педагог. А культура, господин? Ваша культура принадлежит
вам, я подбирал ее для вас с любовью, как букет, сочетая плоды
моей мудрости и сокровища моего опыта. Разве я не давал вам с
детства читать все книги, чтобы приучить вас к многообразию
человеческих суждений, разве не объехал с вами сто государств,
подчеркивая при каждом удобном случае, сколь изменчивы людские
нравы? Теперь вы молоды, богаты и красивы, сведущи, как старец,
избавлены от ига тягот и верований, у вас нет ни семьи, ни родины,
ни религии, ни профессии, вы свободны взять на себя любые
обязательства и знаете, что никогда не следует себя ими
связывать,- короче, вы человек высшей формации и вдобавок можете
преподавать философию или архитектуру в большом университетском
городе. И вы еще жалуетесь!
Орест. Да нет. Не могу жаловаться: ты дал мне свободу нитей,
оторванных ветром от паутины и парящих высоко над землей: я вешу
не больше паутинки и плыву по воздуху. Я знаю, что мне повезло, и
ценю это. (Пауза.) Есть люди, связанные обязательствами от
рождения: у них нет выбора - путь их однажды предначертан, в конце
пути каждого из них ждет поступок, его поступок; они идут, с силой
попирая землю босыми ногами и в кровь сбивая ступни. Знать, куда
идешь, по-твоему, радоваться этому вульгарно? А есть другие: они
молчаливы, душа их подвластна смутным, земным образам; вся жизнь
таких людей определилась тем, что однажды в детстве, когда им было
лет пять или семь... Да ладно, они ведь не высшей формации. А я
уже в семь лет сознавал себя изгнанником. Запахи и звуки, шум
дождя по крыше, дрожание света - все скользило по мне, скатывалось
по моему телу - я не пытался ничего ухватить, я знал уже, что все
это принадлежит другим, никогда не станет моим воспоминанием.
Плотная пища воспоминаний предназначена тем, кто обладает домами,
скотом, слугами и пашнями. А я... Я, слава богу, свободен. Ах, до
чего же я свободен. Моя душа - великолепная пустота. ( Подходит к
дворцу.) Я жил бы здесь. Я не прочел бы ни одной из твоих книг.
Возможно, я и вообще не знал бы грамоты: царевичи редко умеют
читать. Но я бы здесь десять тысяч раз вошел и вышел через эту
дверь. В детстве я катался бы на ее створках, я бы в них упирался,
а они скрипели бы, сопротивляясь нажиму, мои руки познали бы их
неуступчивость. Позднее я открывал бы эту дверь по ночам, тайком,