"Сергей Венедиктович Сартаков. Свинцовый монумент" - читать интересную книгу автора

умением и вкусом оформлен уголок боевой славы полка. Политрук роты
Ярославцев, ответственный за оборудование ленинской комнаты, толково давал
необходимые объяснения.
- А вот наша стенная газета, товарищ командир дивизии, - сказал
Ярославцев. - Всегда довольно острая по содер...
Он не договорил. Зыбин повернулся, куда ему показал политрук, и
отшатнулся: наискосок через одну из заметок, поводя тонкими усиками,
навстречу друг другу ползли два жирных черных таракана. Он до содрогания с
детства не мог терпеть тараканов и пауков.
- Чулков! - Зыбин искал глазами командира полка. - Это же черт знает
что такое! За это... За это... - Он не находил слов. - Развести в казармах
такую антисанитарию...
- Простите, товарищ комдив, но ведь это...
- Что "это"? - сдавленным от гнева голосом спросил Зыбин. И ромбики в
его петлицах, казалось, вспыхнули недобрыми огоньками.
- Они же, тараканы эти, нарисованы. - Чулков в недоумении развел
руками. Шутит, что ли, комдив? Да уж такое на шутку вовсе не похоже. Подвело
зрение? Впрочем, кажется, комдив не первый...
Зыбин застыл с перекошенным лицом. Как нарисованы? До него постепенно
начало доходить убийственное значение этих слов. Нарисованы... В каких же
дураках тогда он оказался, вспылив так яростно и грубо! По всей дивизии
долго будут теперь ходить ядовитые анекдоты. Но ведь тараканы явно шевелили
усами и явно ползли по листу бумаги. Он стоял спиной к стенгазете и боялся
вновь взглянуть на нее. Ах, если бы там, на листе бумаги, сейчас бегали
настоящие, живые тараканы!
- Кто нарисовал? - холодно спросил Зыбин, насильно заставляя себя все
же повернуться лицом к стенгазете.
- Разрешите доложить. Рядовой второй роты Путинцев, товарищ командир
дивизии, - отрапортовал политрук, приметив, что Чулков замялся.
Зыбин с отвращением сдернул газету со стены, скрутил ее в трубку.
- Путинцев? - переспросил он, припоминая, что какому-то Путинцеву на
стрельбище он уже объявлял взыскание. - Пришлите его ко мне завтра в штаб
дивизии к четырнадцати ноль-ноль.


10

Ночь Андрей провел беспокойно. Уснуть-то он сразу уснул, словно в
теплой комнате растворился. Но потом на него навалились тяжелые, запутанные
сновидения. Он крутился с боку на бок, то натягивал одеяло на голову, то
сбрасывал почти совсем.
Иногда приподнимался, минуту сидел в оцепенении, открыв глаза, и вновь
падал на подушку.
А виделись ему изрытые окопами широкие заснеженные поля, и среди них он
все ходит и ходит один, отыскивая своих товарищей. Но повсюду лежат только
мертвые, наполовину засыпанные песком и снегом. А пули свистят, вспарывают
землю у самых ног. Укрыться от них негде и почему-то нельзя. Страшно. И не
потому, что вот-вот и его срежет какая-нибудь из этих невидимых пуль, ему
страшно, что никто из лежащих и полузасыпанных песком, перемешанным со
снегом, уже никогда не поднимется и не заговорит.