"Сергей Венедиктович Сартаков. Свинцовый монумент" - читать интересную книгу автора

Керосин же очень вонючий.
- Зато он олифу и краску всякую хорошо растворяет. А потом отмыть
керосин уже нетрудно. Вы не знали этого?
- Нет. Я предпочитаю духи.
Он принялся и еще что-то рассказывать из секретов своего малярного
мастерства. Было очень легко разговаривать с Ольгой, особенно вот в таком
слабом свете гаснущего дня, заново все намыливая и намыливая руки. Мешало
только одно. Он не решался назвать ее по имени, не знал как: Ольгой, Олей,
Олечкой или Ольгой Васильевной. Все-таки она библиотекарша и старше его на
один год. Ждал: может быть, она первая сделает это? Тогда все станет проще.
Но Ольга тоже никак не называла его, значит, не знает пока, кто он такой. А
он ведь искал вот этой свободной встречи с нею с глазу на глаз ради Мирона,
и если сейчас принять полотенце, вытереть руки, то придется сразу же
уходить. Нехорошо в полутьме так долго оставаться наедине с девушкой.
- А я ведь брат Мирона, - выговорил он, как ему показалось, совсем ни с
того ни с сего. Просто против воли сорвалось с языка.
Но Ольга ничуть не удивилась.
- Знаю, - спокойно сказала она. И повторила: - Знаю, Андрюша.
Положение круто переменилось. Вот так: Андрюша... Почему же до этого
она и виду не подавала, что знает его? Может быть, только сейчас догадалась?
Или он сам ей наполовину это подсказал?
- И записку от Мирона тоже я вам посылал, - словно проваливаясь куда-то
в темноту, сознался Андрей. - Помните?
- Помню, - подтвердила Ольга. - Только я все ждала, когда ты придешь и
поподробнее мне расскажешь о нем. Никак не могла понять: тихонечко садишься
в уголок, а со мной ни слова. Откуда Мирон прислал мне привет? Оттуда уже,
из тайги, или еще с дороги?
Андрей держал полотенце в руках и онемело смотрел на Ольгу.
Оказывается, она знает все, все. И почему-то сразу стала называть его на
"ты". Но говорит очень мягко, ласково. Интересуется Мироном. А вдруг она
знает и то, что "привет от Мирона" выдуман?
- Андрюша, ты поспешил, - сказала Ольга, - Мирон не успел еще ничего
написать. Ему еще думать и думать надо, как написать. И напишет он прямо
мне, а не тебе. Так ведь? Хороший брат у тебя, очень хороший. - Она
улыбнулась, Андрей видел, как во все более сгущающихся сумерках блеснули ее
плотные, крепкие зубы. - И ты тоже очень хороший. Брат. Ну-у и парень очень
хороший.
- А зачем же ты так с ним тогда? - прерывающимся от волнения голосом
проговорил Андрей, все еще не решаясь назвать ее Олей, как ему страшно
хотелось, но легко принимая "Андрюшу". И волнуясь не потому, что томила
обида за брата, а потому, что Ольга, так свободно и просто разоблачив его,
не упрекнула, а даже похвалила. С какой-то особой нежностью.
- Что "тогда"? - переспросила Ольга. - Ах тогда... Было! Все точно так
и было. Ну и что же? Ох и глупый ты! И Мирон твой глупый. Дай сюда, - она
сильно потянула из рук у него полотенце. - И ступай домой. После как-нибудь
поговорим, Андрюша... Да, поговорим?
И в тот же миг Андрей ощутил мягкие теплые губы Ольги на своих губах.
Еще раз... И снова и снова... Это было и страшно и хорошо, потому что
наливало все тело какой-то необычной горячей тяжестью, сковывающей движения
словно в сказочном сне.