"Сергей Венедиктович Сартаков. Свинцовый монумент" - читать интересную книгу автора

Ольги, очень мягкому и ровному, и пытается угадать, как она закончит начатую
фразу. Хотелось нарисовать ее улыбку, схватить тот момент, когда она чуть
прищуривает глаза и голову наклоняет к плечу. И не мог справиться с
искушением - сделал быстрый карандашный набросок на обратной стороне
титульного листа "Подростка" Достоевского, которого взял на абонементе.
Дома он придирчиво рассматривал свой набросок. И понял, что ищет в нем
не ту основу, идя от которой взяться бы за перо и переписать настоящую
картинку, как называл его рисунки Мирон, ищет он глаза Ольги и мысль,
скрытую в их смешливом прищуре. А глаза ласкали, успокаивали, обещали что-то
очень светлое, радостное. Андрей вдруг ощутил в себе достаточную силу, чтобы
теперь, когда разгадана тайна Ольгиного взгляда, написать и полностью ее
портрет, сделать то, что прежде никогда ему как следует не удавалось.
Несколько вечеров он ничем другим не занимался, только делал разные
пробы. Пером, угольным карандашом и давно уже отвергнутыми им и заброшенными
на чердак акварелью и гуашью. Странно, он сам удивлялся: лучше всего
получился портрет, написанный так не любимой им акварелью. Но, пожалуй,
очень хороши, живы были только глаза. И несколько холодными и неприветливыми
казались все остальные черты Ольгиного лица. Андрей рассердился.
Почувствовать в себе такую внутреннюю силу, уверенность, а результат -
мазня. Он собрал все свои работы в папку и сунул ее на полку, где хранились
у него рисовальные принадлежности.
"Пусть отлежатся, - подумал он, - а пока надо хорошенько еще
присмотреться".
И это было очень убедительным доводом в пользу того, чтобы ходить
теперь в библиотеку с мягким карандашом и блокнотом из рисовой бумаги.
"Вот когда получится как следует, - убеждал он себя, - и станет
известен адрес Мирона, я ему отправлю Ольгин портрет. Пусть он локти
погрызет: зачем уехал?"
Он яростно защищал Ольгу. Не представляя точно от кого, но смутно
чувствуя - не столько для счастья Мирона, сколько...
Ему виделась Ольга в их доме, спокойная, улыбчивая. И не надо будет
поглядывать на нее издали, украдкой от сидящих рядом читателей делать
карандашные наброски в блокноте. С нею можно каждый день разговаривать,
встречать ее, когда она по вечерам возвращается с работы. А в выходные дни
пойти вместе в лес. Летом собирать цветы, осенью - грибы, ягоды. А зимой на
лыжах. Она в красной вязаной шапочке с белым хохолком и в таких же ярких
рукавичках. Ольга должна очень красиво и легко бегать на лыжах, спортивная у
нее фигура. И если, скатываясь с крутой горы, упадет, зароется в снежный
сугроб, она лишь от души расхохочется. Помочь ей надеть слетевшую с ноги
лыжу...
Получалось, что вместе с Ольгой все время только он, а брат не то еще
служит в армии, не то просто на время уехал куда-то. Не думать о Мироне
вовсе Андрей не мог.
Теперь он искал случая поговорить с Ольгой. Но о чем? Да все равно о
чем...
Нет! Он будет говорить с ней о Мироне. Он должен выяснить все, знать
правду, чистую правду, хотя он знал, что эту чистую правду он и так уже
знает и очень давно, со времени своего обстоятельного разговора с Федором
Ильичом. Но это ведь и лучше: прийти с открытым сердцем к человеку, которого
неправильно обвинили.