"Сергей Венедиктович Сартаков. Свинцовый монумент" - читать интересную книгу автораэтот здесь проездом, родных навещал, а завтра рано утром на магистраль.
Приняли меня. На всем готовом. Одежда, обувь. Ничего с собою из дому брать не надо. Только осталось в своей конторе расчет получить. Федор Ильич подписал, препятствий других не будет. До призыва с топографами поработаю, а осенью в армию. - Да почему, почему же обязательно тебе надо уйти? Ничего я не понимаю, - тоскливо сказал Андрей. Опять в голову полезли разные нехорошие мысли. - Что ты вчера наделал? - Ничего не наделал. - Мирон провел по лацканам своего пиджака. - Ты насчет того, что весь я измазанный?.. Просто не помню, где-то ходил, далеко, а ночь темная, кусты меня рвали, царапали, кажется, с косогора какого-то скатился. Мокрая глина, скользко. - Он повернул голову в сторону Андрея. - А папа с мамой очень встревожились? Ну конечно. Зря ты меня задержал. Мне надо было самое последнее подумать еще одному. Расчет бы в конторе уже получил. И дома всех успокоил. Пойду я. - Мирон приподнялся, сел. - Хотя пропади они, и деньги эти... - Да все-таки, что случилось? От Ольги как же ты уезжаешь? Ты ведь хотел ее вчера в наш дом привести. Как невесту. Как жену. Ты с ней поссорился? - Нет. - Мирон криво усмехнулся. - Ты меня не расспрашивай, трудно мне говорить. Но в городе нашем я не могу оставаться. Понимаешь, мне это все равно что голому по улице ходить. А Ольга... Ну, это меня не касается. Она, что хотела, сделала... - Что она сделала? Почему ты о ней говоришь как о совсем чужой? - Андрею хотелось защитить, оправдать Ольгу, даже не зная, что произошло между все рушилось. Рушилась вся их семья, если Мирон уйдет в топографический отряд, потом в армию без желания возвратиться в родной город. - "О чужой"? - Мирона вдруг взорвало. - Ну нет, чужие так не делают! - Он обхватил колени руками, качнулся несколько раз из стороны в сторону. И взгляд у него вновь похолодел. - Я говорил тебе, Андрей, что мысли ее читаю на расстоянии. Что за кувшинками пошел, угадав ее желание. Нет! Это я сам себе и тебе придумывал. Ольга мне в глаза сказала: "Принеси, если любишь". Вроде бы в шутку сказала, но и серьезно: не приду, если не принесешь. И обязательно белых. Место встречи назначила. Точный час. И минуту. А почему на главной улице, я не понял. Может, просто подальше от своего дома, чтобы ее родители нас вместе пока не видели. Она этим и от встреч с моими родителями отговаривалась. "Рано, рано", - всегда говорила. А про вчерашний день сказала: "Вот это наш день". Ты видел, как из дому я уходил, с каким нетерпением. Иду по городу, меня спрашивают: "Где вы нарвали таких красивых цветов?" А я знаю: таких никогда никому не нарвать. Потому что я ходил за этими кувшинками только для нее. Мирон принялся с корнями выдирать брусничник, отбрасывать прочь от себя. Длинные плети толокнянки, попадаясь ему под руку, трещали и лопались. - Вот так, вот так у меня хрустели стебли кувшинок, когда я тащил их из воды, - заговорил он снова. И губы у него задергались. - Пришел я. Жду. Ну так ведь и полагается: парню девушку ожидать. Стою на крайчике тротуара под тополем, неловко, все-таки на народе. Почему бы не в городском саду? В тихой аллейке, как всегда. И тут же думаю: подойдет Ольга ко мне, возьмет цветы, вот тогда пусть люди оглядываются. Пусть позавидуют. Такая красота. В |
|
|