"Бенедикт Сарнов. Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев " - читать интересную книгу автора

наивных читателей на мысль, что под видом Друбецкого в романе выведен
какой-то реальный Трубецкой, а под видом Болконского - какой-то вполне
конкретный Волконский. Оставалось только догадаться, кого именно из
Трубецких и Волконских имел в виду автор.
Догадок и предположений было много. И все они так раздражали Толстого,
что в конце концов он даже написал на эту тему специальную статью:
"Несколько слов по поводу книги "Война и мир"".

ИЗ СТАТЬИ Л. Н. ТОЛСТОГО
"НЕСКОЛЬКО СЛОВ ПО ПОВОДУ КНИГИ "ВОЙНА И МИР""

Я бы очень сожалел, ежели бы сходство вымышленных имен с
действительными могло бы кому-нибудь дать мысль, что я хотел описать то или
другое действительное лицо, в особенности потому, что та деятельность,
которая состоит в описании действительно существующих лиц, не имеет ничего
общего с тою, которою я занимался.

Но многих читателей Толстого, и в том числе даже людей очень к нему
близких, это его заявление ни в чем не убедило. Они как были раньше, так и
продолжали оставаться в уверенности, что и в "Войне и мире", и в других
своих произведениях Лев Николаевич описывал не вымышленных, а действительно
существующих лиц.
У жены Льва Николаевича, Софьи Андреевны, была младшая сестра - Таня.
Таня Берс (Берс - девичья фамилия обеих сестер) вышла впоследствии замуж за
человека по фамилии Кузминский и стала именоваться Татьяной Андреевной
Кузминской.
Так вот эта Татьяна Андреевна Кузминская написала в свое время довольно
толстую книгу воспоминаний под названием "Моя жизнь дома и в Ясной Поляне".
И в этой книге она постоянно дает понять, что Толстой во всех своих романах,
как правило, описывал живых людей, своих родственников, друзей, знакомых.
Она приводит, например, такой случай.

ИЗ КНИГИ Т. А. КУЗМИНСКОЙ
"МОЯ ЖИЗНЬ ДОМА И В ЯСНОЙ ПОЛЯНЕ"

Я помню, когда вышел роман "Анна Каренина", в Москве распространился
слух, что Степан Аркадьевич Облонский очень напоминает типом своим Василия
Степановича Перфильева. Этот слух дошел до ушей самого Василия Степановича.
Лев Николаевич не опровергал этого слуха. Прочитав в начале романа описание
Облонского за утренним кофе, Василий Степанович говорил Льву Николаевичу:
- Ну, Левочка, целого калача с маслом за кофеем я никогда не съедал.
Это ты на меня уже наклепал!
Эти слова насмешили Льва Николаевича.

Как видим, на этот раз Толстой довольно добродушно отнесся к слуху о
том, что он вывел в своем романе живого человека, своего доброго знакомого.
Но еще удивительнее его реакция на другое утверждение Татьяны Андреевны
Кузминской.
Рассказывая о том, как Лев Николаевич, еще в пору ее детства, часто
ходил к ним в дом и как атмосфера и вся жизнь этого дома были потом