"Бенедикт Сарнов. Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев " - читать интересную книгу автора

Камин затопила я живо.
Из ящиков муж мой бумаги сносил
К камину - и жег торопливо.
Иные прочитывал бегло, спеша,
Иные бросал, не читая.
И я помогала Сергею, дрожа
И глубже в огонь их толкая...
Потом он сказал: "Мы поедем сейчас",
Волос моих нежно касаясь.
Все скоро уложено было у нас,
И утром, ни с кем не прощаясь,
Мы тронулись в путь. Мы скакали три дня,
Сергей был угрюм, торопился,
Довез до отцовской усадьбы меня
И тотчас со мною простился.

- Не знаю, как вам, а мне уже все ясно! - воскликнул Уотсон, оборвав
чтение некрасовской поэмы.
- Что же именно вам ясно? - не без иронии осведомился Холмс.
- Ясно, что Некрасов просто взял записки Волконской и переложил их
стихами. Теперь у меня уже в этом нет ни малейших сомнений.
- По-вашему, значит, он читал эти записки?
- Смешной вопрос! - горячился Уотсон. - Мало сказать - читал! Бьюсь об
заклад, что эти записки все время лежали перед его глазами, когда он писал
эту свою поэму.
- Боюсь, вы ошибаетесь, - возразил Холмс. - Впрочем, это легко
проверить...

И вот Холмс и Уотсон уже в другой гостиной, где их встречает хотя
внешне и вполне корректный, но все же явно не слишком довольный их визитом
хозяин.
- Вы бы все-таки объяснили мне, Холмс, к кому это мы явились. Кто он,
этот не слишком любезный господин? - успел шепнуть своему другу Уотсон.
- Это Михаил Сергеевич Волконский, сын Марии Николаевны, тот самый
"Миша", к которому она обращается в начале своих записок. Он долго не
решался опубликовать их.
- А почему?
- Все прочие объяснения - потом.
- Но...
- Никаких "но". Не станем же мы с вами выяснять это прямо вот сейчас, в
его присутствии.
- Чем могу служить вам, господа? - прервал их переговоры хозяин дома.
- Я и мой друг, - осторожно начал Холмс, - хотели бы задать вам
несколько вопросов, касающихся записок вашей матушки, княгини Марии
Николаевны Волконской. Вам, быть может, не очень приятно говорить на эту
тему. Однако, согласитесь, дело это не чисто семейное...
- Дело это сугубо семейное, - холодно оборвал его князь. - Оно касается
только меня, моей сестры и наших детей, коим записки матери моей были
завещаны. Впрочем, сейчас, когда записки матушкины все-таки опубликованы, у
меня более нет ни от кого никаких тайн.