"Бенедикт Сарнов. Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев " - читать интересную книгу автора

плов. А мы ели свою, обычную еду. Но Хаджи-Мурат ни до чего не дотрагивался,
опасаясь, как мы тогда подумали, отравы. Заметив это, муж первый начал есть
с его блюда. Тогда и Хаджи-Мурат, повернув к себе блюдо той же стороной,
откуда начал муж, тоже стал есть.
- Какая красноречивая подробность! - воскликнул Уотсон. - Удивительно,
что Толстой ее не использовал.
- Почему это вы решили, что не использовал? - осведомился Холмс.
- Пока вы беседовали с госпожой Каргановой, - объяснил Уотсон, - я все
время следил по тексту повести. Все, решительно все, о чем здесь говорилось,
вошло в описание жизни Хаджи-Мурата в крепости. И про лошадей, и про
мюридов, и про комнаты, и про соблюдение обрядов, и про то, на каком языке
они с ним объяснялись. А вот этой чудесной подробности про еду нету и в
помине.
- Вы просто не там ее искали, мой милый Уотсон, - улыбнулся Холмс. -
Такой яркой, колоритной деталью Толстой, конечно же, не мог пренебречь. Но
он использовал ее совсем в другом эпизоде - при описании обеда Хаджи-Мурата
у Воронцова. Вот, прочтите!
Заглянув в указанное ему место книги, Уотсон стал читать.

ИЗ ПОВЕСТИ Л. Н. ТОЛСТОГО "ХАДЖИ-МУРАТ"

Прием, сделанный ему Воронцовым, был гораздо лучше того, что он ожидал.
Но чем лучше был этот прием, тем меньше доверял Хаджи-Мурат Воронцову и его
офицерам. Он боялся всего: и того, что его схватят, закуют и сошлют в Сибирь
или просто убьют, и потому был настороже. Он спросил у пришедшего Эльдара,
где поместили мюридов, где лошади, и не отобрали ли у них оружие.
В пятом часу его позвали обедать к князю. За обедом Хаджи-Мурат ничего
не ел, кроме плова, которого он взял себе на тарелку из того самого места,
из которого взяла себе Марья Васильевна. "Он боится, чтобы мы не отравили
его, - сказала Марья Васильевна мужу. - Он взял, где я взяла".

- Ну что, убедились? - обратился Холмс к Уотсону, когда тот дочитал до
конца. - Даже такая деталь, как то, что он ел плов, а не какую-нибудь другую
еду, и то вошла в повесть. Надеюсь, вы поняли, почему эту подробность
Толстой решил использовать именно здесь, а не при описании жизни
Хаджи-Мурата в крепости?
- По правде говоря, Холмс, - после недолгого раздумья признался Уотсон,
- я не берусь ответить на этот ваш вопрос. Не все ли равно, кем Хаджи-Мурат
опасался быть отравленным: комендантом маленькой крепости, где его поселили,
или самим Воронцовым? По-моему, у него были равные основания опасаться их
обоих. Ведь и там, и тут он был среди своих недавних врагов.
- Нет, друг мой. Толстой вполне резонно рассудил, что страх быть
отравленным или убитым гораздо в большей степени должен был преследовать
Хаджи-Мурата, когда он пользовался официальным гостеприимством князя
Воронцова. Толстой хотел подчеркнуть, что душевное, доброжелательное
отношение к Хаджи-Мурату жены начальника крепости было искренним. А пышное
гостеприимство Воронцова - показным, нарочитым, и Хаджи-Мурату поведение
князя вполне могло показаться лицемерием, прикрывающим какие-нибудь коварные
замыслы. Недаром Толстой отмечает, что чем лучше был прием, сделанный ему
Воронцовым, тем меньше Хаджи-Мурат доверял князю и его офицерам.