"Бенедикт Сарнов. Занимательное литературоведение, или Новые похождения знакомых героев " - читать интересную книгу автора

документы. А вот письмо, в котором Толстой спрашивает о тех документах,
которые на руки читателям не выдавались. Взгляните!

ИЗ ПИСЬМА Л. Н. ТОЛСТОГО В. В. СТАСОВУ

Нет ли книжки резолюций Николая, хоть не прислать книгу, но позволить
выписать из нее самые характерные резолюции. Я тогда попросил бы кого-нибудь
выписать такие с 1848 года по 1852. Хоть бы десяток.

Прочитав это письмо, Уотсон не удержался от нового восторженного
восклицания:
- Вы знаете, Холмс, эта последняя просьба меня просто потрясла!
- Ради добывания материала, - невозмутимо продолжал Холмс, - Толстой
даже обратился к родственнику покойного императора, великому князю Николаю
Михайловичу. Он просил его дать ему на время... вот, читайте сами...
- "...доклады, донесения и резолюции государя, относящиеся к управлению
Кавказом со времени назначения Воронцова и до 1852 года, а также Десятый том
актов Кавказской военно-архивной комиссии", - медленно, чуть ли не по
складам прочел Уотсон.
- Ну как? - иронически осведомился Холмс. - Вам этого мало? Может быть,
хотите еще? Извольте... - И он потянулся за следующим письмом.
- Нет-нет! - остановил его Уотсон. - Приведенных вами фактов более чем
достаточно. Вы вполне меня убедили. Однако ведь все это касается человека,
так или иначе оставившего свой след в истории. Немудрено, что, изображая эту
историческую личность, Толстой хотел быть скрупулезно точным. Он, видимо, не
хотел, чтобы его упрекнули хоть в малейшем искажении исторической правды.
Зато, когда он писал о людях не столь известных, вот тут, я полагаю, он и
давал волю своей фантазии.
- Хорошо, друг мой, - согласился Холмс. - Давайте проделаем такой
эксперимент. Вот вам "Хаджи-Мурат". Укажите мне в этой повести хоть один
эпизод, о котором вы предположительно могли бы сказать, что он целиком
является плодом художественного вымысла писателя.

Выждав минут пять или десять, Холмс окликнул своего друга, погруженного
в перелистывание толстовской повести:
- Ну что, Уотсон! Вы, кажется, в затруднении?
- Ничуть! - встрепенулся Уотсон. - Я уже нашел эпизод, о котором с
уверенностью могу сказать, что он вымышлен. Надеюсь, вы помните ту милую
женщину, хозяйку дома, в котором поселили Хаджи-Мурата и его товарищей? Она
еще с таким сочувствием, с такой искренней симпатией отнеслась к своему
необыкновенному постояльцу... Так вот, я совершенно уверен, что и эту Марью
Дмитриевну, и все подробности жизни Хаджи-Мурата в этой маленькой крепости
Толстой попросту выдумал.
- Пальцем в небо, Уотсон! - улыбнулся Холмс. - Вы попали пальцем в
небо. Представьте себе, эта Марья Дмитриевна отнюдь не выдумана Толстым. Она
существовала! Да, да, поверьте, я вас не обманываю. Сохранилась переписка
Толстого с вдовой начальника Нухинской крепости Карганова. Толстой обратился
к ней с просьбой рассказать ему о жизни Хаджи-Мурата в Нухе.
- У вас есть эти письма? - недоверчиво спросил Уотсон. - Вы можете
показать их мне?