"Ромен Сарду. Прости грехи наши " - читать интересную книгу автора

- Ну... Безусловно, ризничий Премьерфе. Он ведь и нашел эту деревню.
Однако его будет трудно уговорить. Все, что касается данного дела, вызывает
у него болезненную реакцию. Да и погода явно не располагает к такому долгому
путешествию. Дорога...
- Я подберу нужные слова, чтобы уговорить его, - перебил Энно Ги,
вставая со стула. - Не переживайте. Мне не хотелось бы засиживаться здесь, в
городе. Я вернусь сюда, когда приедет преемник Акена. А завтра ризничий
отвезет меня в ту деревню.
Шюке кивнул, не зная, что на это возразить. Он положил на стол акт о
вступлении в должность нового кюре и финансовую ведомость епархии. Энно Ги
без тени сомнения подписал оба документа.
Викарий попытался разглядеть на лице молодого священника признаки
волнения, но безрезультатно. Лицо Ги было бесстрастным, как восковая маска.
Подобная невозмутимость была, наверное, свойственна великим отцам Церкви. А
еще - отшельникам, размышляющим в своих пещерах о смысле бытия. Во всяком
случае, такими представлял себе отшельников Шюке. Когда он заговаривал о них
с Акеном, тот неизменно отвечал:
- Они - не обычные люди, Шюке. Они - личности!

5

На следующее утро Энно Ги спал допоздна. Ни Шюке, ни другие монахи не
решились будить его ни на шестичасовую, ни на девятичасовую утренние
молитвы. Кюре ночевал в маленькой келье, находившейся на первом этаже. Эта
аскетически обставленная комната использовалась главным образом для
размещения больных, а не странников. Ее единственное окно было плотно
заколочено монахами. Накануне вечером, перед тем как лечь спать, Энно Ги
пришлось повозиться, прежде чем ему удалось открыть окно. Он долго смотрел
на ночной город и на видневшиеся на горизонте леса. Наутро комнату наполнил
яркий солнечный свет. Снежная буря за ночь утихла, и снег, толстым слоем
покрывший улицы Драгуана, искрился под солнечными лучами.
Священник прочел псалмы, стоя в ногах своей кровати. Затем он, взяв
кувшин с водой, побрил себе подбородок и тонзуру. Надев рясу, сшитую из
материи в два слоя, и кожаную обувь, священник вышел из кельи, прихватив с
собой пустую бутылочку для лечебного настоя и мешок с едой, принесенный ему
Шюке еще прошлым вечером.
Длинные коридоры дома каноников оказались пустыми. Все окна были
закрыты прочными ставнями. В воздухе чувствовался запах свечей, от горения
которых под сводчатым потолком образовалось похожее на туман марево.
Кюре прошел в трапезную. В ней было тепло, так как печь растопили еще
рано утром. Все миски на чистом столе были аккуратно расставлены и прикрыты
крышками. Ги налил себе мясного бульона и взял кусочек форели, а еще отрезал
ломоть серого хлеба. Поев, священник аккуратно собрал кончиками пальцев
рассыпавшиеся по столу крошки.
Откуда-то снаружи донеслись удары молотка. Ги приоткрыл дверь
трапезной. Его взору предстал прямоугольный внутренний двор, в глубине
которого в дровяном сарае копошились брат Мео и брат Абель: они мастерили
временный гроб для епископа. Оба монаха прервали свою работу, чтобы
поприветствовать кюре. Энно Ги вдруг вспомнил, как они вчера шептались о
чем-то.