"Ромен Сарду. Прости грехи наши " - читать интересную книгу автора

волновали его.
По дороге к комнате епископа они прошли мимо одной из келий, дверь
которой была приоткрыта. В ней сидели Мео и Абель и при слабом свете свечи о
чем-то шепотом разговаривали. Они были похожи на двух заговорщиков из модных
в то время романов, волновавших воображение придворных дам образами
погрязших во всевозможных грехах аббатов и прочих священников. Увидев Шюке и
Ги, монахи умолкли и возобновили свой разговор лишь тогда, когда викарий и
кюре прошли мимо.

Наконец Ги и Шюке подошли к арочному входу в келью Акена. Викарий
достал из складок своей одежды длинный нож с деревянной ручкой. Дверь и ее
петли были влажными от воды, сочившейся с сырого сводчатого потолка. Шюке
ножом счистил воск, которым были запечатаны петли и замок двери. Задевая
полотно двери, острый нож то и дело глубоко вонзался в древесину, а
прикосновение лезвия к замку и задвижке порождало пронзительный
металлический лязг, напомнивший Шюке звук, который издавала подбитая железом
обувь убийцы, когда тот шел по коридору.
Вспомнив об этом, Шюке в последний раз скребанул ножом по двери и
затем, надавив плечом, открыл ее.

4

Из кельи дохнуло холодом, но, несмотря на это, ощущался тошнотворный
запах. Сильный сквозняк чуть было не задул свечу викария.
С момента убийства в комнате практически ничего не изменилось: стол,
большой стул Акена, сундук, пюпитр, чернильница, два подсвечника, печка -
все было на месте. Лишь щеколда на окне не выдержала напора ветра, и окно
распахнулось. Из печки доносился запах холодной древесины и влажного пепла,
однако этот запах тонул в другом, более сильном и одурманивающем - это был
запах разлагающихся человеческих останков. Шюке, человек весьма
чувствительный, натянул на нос воротник. Отец Ги, наоборот, даже глазом не
моргнул.
- Я в свое время привык к подобным запахам, - сказал он. - Так иногда
пахнет в университетских аудиториях.
На лице Шюке отразилось недоумение.
- Я, разумеется, имею в виду аудитории, в которых изучают анатомию, -
пояснил молодой священник. Подойдя к окну, он одним коротким движением
закрыл его. Затем Ги подошел к печке и растопил ее. Шюке тем временем зажег
свечи в обоих подсвечниках.
- Ну вот, теперь совсем другое дело, - сказал Ги. Викарий ошеломленно
наблюдал за спокойными, можно сказать, отстраненными движениями своего
собеседника. Молодой священник подошел к креслу епископа, несколько раз
наступив при этом на сгустки крови, скопившиеся в углублениях между плитками
пола. На одном из них, до сих пор не подсохшем, отпечатался след башмака
кюре. Бедняга Шюке терялся в догадках, что же с ним сейчас может случиться:
то ли он упадет в обморок, то ли его стошнит?
- Это старинное изделие, - сказал викарий, увидев, что Энно Ги
внимательно рассматривает сделанный из орехового дерева стул Акена и
загадочную гравюру, украшающую его. - Его преосвященство очень ценил его.
Мне кажется, что это - итальянская работа.