"Жозе Сарамаго. In Nomine Dei " - читать интересную книгу автора

здесь, был и есть свидетелем твоей славы, а теперь же стану, помимо того, и
орудием её.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Я приготовил царское облачение и знаки моего державного
достоинства. Принеси их сюда. Вы же, судьи двенадцати колен Израилевых,
сложите у ног моих мечи, ибо отныне не будет в Мюнстере иной власти, кроме
власти царя. Ибо я дважды владыка ваш - царь над плотью и царь над душами
вашеми.
(Судьи по двое приближаются к ЯНУ ВАН ЛЕЙДЕН, кладя к его ногам мечи.
Когда эта церемония завершается, входит ЯН ДУЗЕНТСШУЭР, идущие следом за
ними люди несут трон и сундук, из которого они достают облачение. ГЕРТРУДА
и остальные жены ЯНА ВАН ЛЕЙДЕНА одевают его. Он садится на трон. ЯН
ДУЗЕНТСШУЭР совершает обряд миропомазания и коронует его. Затем вручает ему
скипетр и державу - увенчанное знаком креста золотое яблоко,
символизирующее вселенскую империю.)
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Гертруда, моя первая жена, которая воссядет одесную от
меня, будет вашей царицей. Отныне зваться ей надлежит Диварой - это имя
больше пристало её новому положению. Вы же, прочие супруги мои, подойдите
сюда и расположитесь по обе стороны моего престола, чтобы служить мне, как
служат ангелы небесные Господу Богу.
ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Граждане Мюнстера, братья и сестры, восславьте вашего
царя.
ХОР ГОРОЖАН: Слава тебе, слава, ИОАНН ЛЕЙДЕНСКИЙ, царь Мюнстера!
(Внезапно из толпы выступают несколько человек. Они направляются к
трону и один из них, ГЕНРИХ МОЛЛЕНХЕК, кладет руку на плечо ИОАННУ
ЛЕЙДЕНСКОМУ.)
ГЕНРИХ МОЛЛЕНХЕК: Граждане Мюнстера, если наш город избран Господом,
чтобы стать новым Сионом, то почему пожелал Господь, чтобы царем его стал
чужак? Почему на троне его воссел человек пришлый? А уж если случилось так,
что мы признали его и провозгласили царем, почему должен он быть и духовным
нашим владыкой, и светским?! Ладно, пусть управляет городом и руководит
обороной, но души наши и помыслы куда лучше было бы вверить не ему, а
Берндту Книппердолинку.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН (спокойным тоном): Тебя зовут Генрих Молленхек?
ГЕНРИХ МОЛЛЕНХЕК: Да.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: А ты, Берндт Книппердолинк, мой оруженосец, что скажешь
насчет услышанного? О том, что тебе надлежит стать властелином над душами
мюнстерцев, мне же, уступив тебе первое место, - владеть лишь плотью их?
КНИППЕРДОЛИНК: Скажу, что Генрих Молленхек прав, ибо исполнив
предложенное им, мы лучше сумеем послужить к славе Господа, на благо нашего
Мюнстера.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Я же тебе скажу на это вот что. Лучше бы тебе не
произносить этих слов, если хочешь по-прежнему пользоваться моим доверием.
И уж ни в коем случае не подкреплять эту вздорную и опасную мысль ссылками
на откровение, которое Господь явил тебе или ещё явит, ибо здесь, в
Мюнстере, Он говорит только со мной и ни с кем больше. (Другим тоном, но
по-прежнему сохраняя спокойствие, обращается к толпе горожан) Есть ли среди
вас такие, кто склоняется к предложению Генриха Молленхека?
(Несколько человек выступают вперед и присоединяются к МОЛЛЕНХЕКУ.)
(Кричит, охваченный яростью): Все вы умрете! Солдаты! Взять их! Увести
их отсюда! Оскорбив меня, они оскорбили Бога. Не повинуясь мне, они