"Жозе Сарамаго. Поднявшийся с земли " - читать интересную книгу автора

Скоро привалит удача Жоану Мау-Темпо. Он грезит наяву: он уже за
тридевять земель от Монте-Лавре, может, и в самом Лиссабоне, а как отслужит
в армии, так дурак будет, если не устроится на службу в трамвайной компании,
в полиции или же в республиканской гвардии, он же грамотный, нужно только
постараться, не он один так начинал. И приходит день великого праздника,
день призыва в армию: взлетают ракеты, льется вино, юноши должны стать
теперь настоящими мужчинами, все они вымыты и принаряжены, а потом стоят в
чем мать родила на осмотре и перебрасываются солеными прибаутками, чтобы не
заметили их смущения, и, покраснев, вытягиваются перед врачом, который
задает им вопросы. А потом собирается совет, решает. Нескольких парней
признают годными, а из тех четверых, что освобождены от военной службы,
грустит только один. Это Жоан Мау-Темпо: выходит, не сбылась его мечта о
мундире, не стоять ему на трамвайной площадке, давая звонки, не следить за
порядком на улицах, не охранять поля - а от кого охранять те самые поля, на
которых он теперь надрывается? - и эта мысль так взволновала его, что даже
помогла избавиться от разочарования. Нельзя же, в самом деле, думать обо
всем одновременно.
О чем же думает Жоан Мау-Темпо? Ему двадцать лет, в армию его не взяли,
он не очень-то подрос с тех пор, когда воевал с корнями деревьев в зарослях
Педра-Гранде и питался кукурузной кашей, которую по-родственному варила ему
сердобольная жена Пикансы. В Салватерре он купил себе первый свой плащ с
капюшоном и гуляет в нем по улице, напыжась от гордости. Плащ длинен ему -
до щиколоток - и широк, но в здешних краях не требуется особой элегантности:
какая там элегантность - обновка, она и есть обновка, какая б она ни была.
Когда Жоан вонзает в землю мотыгу, он вспоминает о плаще, о танцах, о
девушках, думает обо всем этом то серьезно, то весело и забывает тогда, что
живет здесь, что прикован к этой земле, что далеко отсюда до Лиссабона, где
ему так хотелось когда-то побывать, - ну да кто в юности не мечтает, на то и
молодость, чтоб мечтать.
Близится время великих бурь. Иные возвестят о себе, как и положено,
громом-грохотом, другие подкрадутся неслышно, беззвучно, - они придут со
стороны далекой Браги * и обнаружатся по-настоящему, лишь когда от них уже
не будет спасения. Однако обо всем следует рассказывать в свое время, хоть
мы и поторопились с известием о кончине Жоакина Карранки, приключившейся на
самом деле на несколько лет позже, но тем не менее следует соблюдать законы
повествования, и поскольку надо по возможности обо всем говорить по порядку,
то мы и расскажем о большой буре, память о которой осталась надолго, потому
что она принесла с собой слезы, смерть, траур. Стояло лето, и торжественные
грозы грохотали над жнивьем - то вдалеке, мирные и успокаивающие, то
сверкали молниями прямо над головой, стегая дождем беззащитную землю,
заступись, святая Варвара. Может показаться, что судьба избрала семейство
Мау-Темпо для несчастий, но тот, кто так подумает, ничего, выходит, не
понимает. В конце-то концов, v них в семье один только человек и умер, а
если мы начнем сокрушаться о тех, кто голодает и нищенствует, гак сгодится
какая угодно семья: и голода и нищеты повсюду в избытке. Покойный же этот
был не кровная родня, а муж сестры Сары да Консейсан, возчик по склонности
души и в свободное от землепашества время. Аугусто Пинтеу в положенный ему
час встретил свою смерть, но вот что странно: был он человек простой,
добродушный, молчаливый, а умер смертью величественной, прямо как герой
трагедии, с вмешательством могущественных сил земли и неба. Тихий был