"Жозе Сарамаго. Еванглие от Иисуса " - читать интересную книгу автора

что-нибудь - дозорную ли вышку, обелиск ли в честь одержанных побед или
стену плача. Лает вдалеке пес, откликаются ему другие, но знойное безмолвие
последнего предзакатного часа еще осеняет Вифлеем, как позабытое
благословение, почти уже утратившее силу свою и благодать, как последнее
перышко растаявшего в вышине облака.
В неподвижности провел Иосиф меньше времени, чем нужно, чтобы
выговорить эти слова. Последний рывок - и вот он уже был у входа в пещеру и
окликал жену: Мария, ты здесь? - и когда она отозвалась ему из глубины, он
вдруг и только сейчас ощутил, как дрожат и подкашиваются у него ноги - от
бешеного бега, но и от счастливого потрясения: сын цел и невредим. А в
пещере Мария нарезала овощи к ужину, спал в яслях младенец. Иосиф без сил
повалился наземь, но тотчас заставил себя встать и сказал: Мы уходим, мы
уходим, и Мария непонимающе взглянула на него: Уходим? - и он ответил: Да,
да, уходим немедленно. Но ты же говорил... Молчи! - перебил он ее, собирай
вещи, покуда я заседлаю осла. Давай сперва хоть поужинаем. В дороге
поужинаем. Скоро стемнеет, куда ж это мы на ночь глядя, заплутаем, и Иосиф
сорвался на крик: Молчи, сказано, делай, что тебе говорят! Слезы выступили
на глазах Марии - в первый раз муж повысил на нее голос, - и молча принялась
она собирать немногие их пожитки.
Живей, живей, подгонял ее Иосиф, а сам тем временем взнуздал и заседлал
осла, подтянул подпруги, как попало и вперемежку набил седельные торбы всем,
что подвернулось под руку, а Мария дивилась, не узнавая мужа.
Они уже были совсем готовы пуститься в путь - оставалось лишь засыпать
землей огонь, как вдруг Иосиф, жестом приказав жене оставаться на месте,
подошел к выходу, выглянул наружу. Пепел сумерек припорошил землю и небо,
сделав их неразличимыми. Солнце еще не село, но густая пелена, хоть и висела
достаточно высоко, чтобы оставались окрестные поля в поле зрения, не давала
лучам пробиться наружу. Иосиф прислушался, шагнул вперед раз и другой - и
волосы его стали дыбом: из Вифлеема летел крик, и был он столь пронзителен,
что, казалось, не могут издать его уста человеческие, и тотчас, следом, еще
не успело смолкнуть в окрестных холмах эхо, грянул, заполняя собой все
вокруг, новый взрыв рыданий и воплей, но нет, это не ангелы оплакивали
попавших в беду людей, а обезумевшие люди взывали к пустым небесам. Иосиф
медленно, словно боясь, что звук его шагов будет услышан кем-то, отступил в
глубь пещеры, столкнувшись с нарушившей его запрет Марией - она дрожала с
головы до ног. Что это за крики? - спросила она, Иосиф же, не отвечая,
втащил ее в пещеру и стал забрасывать землей костер. Что это за крики? -
повторила она, невидимая во тьме, и на этот раз он, помолчав, сказал: Это
убивают людей, еще помолчал и добавил, словно по секрету: Детей убивают, так
приказал царь Ирод, и горло ему перехватил спазм беззвучного бесслезного
рыдания, но, справившись с ним, он договорил: Потому я и хотел бежать.
Зашелестела солома, зашуршала ткань - это Мария, вынув сына из яслей,
прижала его к груди: Иисус, тебя ищут убить, и последнее слово пресеклось
плачем. Молчи, сказал Иосиф, ни звука, может быть, воины сюда не придут, им
ведено убивать всех младенцев вифлеемских от двух лет и ниже. Как ты узнал?
Подслушал разговор у Храма, прибежал сюда. Что же нам делать? Вряд ли они
станут обшаривать все пещеры в округе, приказано им лишь обойти все дома,
молись, чтобы никто не выдал нас, и тогда мы спасены. Он снова выглянул
наружу: вопли стихли, и слышались теперь лишь рыдания, и значило это, что
избиение младенцев совершилось и завершилось. По-прежнему непроглядно было