"Жозе Сарамаго. Еванглие от Иисуса " - читать интересную книгу автора

подо мною похоронен свет. И сказал ему Авиафар: Делай как знаешь, - и Марии:
Ты оставайся здесь. Мужчины вышли во двор, Закхей нес чашку. Вскоре
послышались частые и мерные и сильные удары мотыги, это Иосиф копал землю, а
спустя несколько минут донесся голос Авиафара: Ну, хватит, глубже не надо.
Мария, прильнув к щели в двери, видела: муж черепком разбитого кувшина
накрыл чашку и сунул ее в яму, чуть не по плечо запустив туда руку, потом
выпрямился, снова взялся за мотыгу, забросал яму землей, а землю вокруг
притоптал.
Четверо мужчин постояли еще во дворе, переговариваясь вполголоса и
поглядывая на пятно свежей земли, как будто только что зарыли клад и теперь
стараются покрепче запомнить это место. Но говорили они, конечно, о другом,
потому что вдруг послышался, заглушая остальных, голос Закхея, и в голосе
этом звучала как бы насмешливая укоризна. Что же ты за плотник такой, Иосиф,
что беременной жене кровать смастерить не можешь? Старцы засмеялись, и
засмеялся с ними Иосиф, не без угодливости и смущения, - как тот, кому
указали на оплошность и кто не хочет в ней признаваться. Мария видела, как
они шагают к калитке, как выходят на улицу, а потом, присев у очага, повела
глазами по комнате, словно ища, куда надо будет поставить кровать, если муж
и вправду соберется сколотить ее. Она не хотела думать ни о глиняной чашке,
ни о светящейся земле, ни о том, в самом ли деле в доме у нее вчера побывал
ангел, или же нищий попрошайка подшутил над нею. Женщина, когда ей обещают
поставить в комнате кровать, должна думать только, где лучше кровать эта
встанет.

***

Когда дни месяца Тамуз перетекли в дни месяца Ав, когда уже начался
сбор винограда, и в жесткой темной зелени смоковниц засветились, поспевая,
первые ягоды, и происходили описанные выше события, были среди которых и
самые обычные и обыденные, ибо есть ли что в мире обыденней и обычней, чем
слова женщины, по прошествии известного срока после телесной близости с
мужем к мужу обращенные: Я тяжела от тебя - и совершенно неслыханные,
поскольку никоим образом нищий странник, будь он хоть семи пядей во лбу, не
мог возвестить женщине ей самой пока неведомую беременность, тем более что
он-то, поверьте, к этой беременности отношения не имел никакого, ибо за ним
числилось лишь это необъяснимое происшествие с пригоршней земли,
засветившейся в чашке, которую, благодаря недоверчивости Иосифа и
благоразумной осторожности старцев, убрали с глаз долой, закопав поглубже во
дворе. Наступали знойные дни, засуха оголяла поля, ломкой и хрупкой делалась
трава, и Назарет, в удушливые дневные часы окруженный со всех сторон
безмолвием и одиночеством, ждал пришествия звездной ночи, чтобы услышать
наконец, как дышит во тьме пространство, как звучит музыка небесных сфер.
Отужинав, Иосиф усаживался во дворе, справа от двери, наслаждался первым
дуновением вечерней прохлады, овевавшим лицо и бороду. Когда становилось
совсем темно, выходила во двор и Мария, тоже садилась наземь, как и муж,
только по левую сторону двери, и так сидели они молча, слушали доносившийся
из домов по соседству гул и звук семейной жизни, неведомой им, бездетным
пока супругам. Послал бы Господь мальчика - не раз в течение дня думал
Иосиф, и Мария тоже говорила про себя: Послал бы Господь мальчика, и хотели
они оба одного и того же, но по разным причинам. Чрево Марии росло медленно,