"Жозе Сарамаго. Еванглие от Иисуса " - читать интересную книгу автора

трое старейшин, и захлопнувшаяся перед самым носом любопытных соседок дверь
и по сию пору лишает нас возможности узнать, что же происходило в жилище
плотника Иосифа. А неутоленное любопытство разожгло воображение, и нищий,
которого никто так и не видел, превратился в вора и грабителя, что есть
совершеннейший поклеп, ибо ангел - вас попрошу никому не говорить о том, что
это был ангел, - ничего не украл, а съел то, что ему дали, да еще и оставил
некий сверхъестественный залог. Так что, покуда двое старейшин расспрашивали
Марию, третий, не столь обремененный годами и носивший имя Закхей, пошел по
соседям собирать сведения об этом самом нищем, наружность которого описала
жена плотника Иосифа, в чем нимало не преуспел, ибо все в один голос
утверждали, что вчера никакой нищий через городок не проходил, а если и
проходил, то к ним не стучался, и вообще это, должно быть, был вор, который,
обнаружив, что в доме есть люди, прикидывался попрошайкой и уходил от греха
подальше - старая как мир воровская уловка.
И Закхей ни с чем вернулся в дом Марии как раз в ту минуту, когда она в
третий или в четвертый раз пересказывала то, что нам уже известно. Она
стояла перед старейшинами, как подсудимая, а в чашке на полу, подобно ровно
бьющемуся сердцу, мерно пульсировала светом загадочная горсть земли. Рядом с
женой сидел Иосиф, старейшины же - перед ними, подобно судьям, и первым
заговорил Дотаим, средний по возрасту. Пойми нас, женщина, мы не то что не
верим твоим словам, но ты - единственная, кто видел этого человека, если это
был человек, и муж твой только слышал его голос, и вот Закхей, обойдя
соседей, сообщил нам, что никто из них его не видал. Господь свидетель, что
я сказала вам правду. Правду-то правду, но всю ли правду и все ли в твоих
речах правда? Я готова подвергнуться испытанию, выпить горькой воды в
доказательство того, что не виновна ни в чем. Горькую воду дают пить
женщинам, заподозренным в супружеской неверности, а у тебя, Мария, и
времени-то не было изменить мужу. Ложь, говорят, та же измена. Это другая
измена. Уста мои так же верны, как и я сама. Тут заговорил Авиафар, самый
древний старец: Мы ни о чем тебя не станем более расспрашивать, но помни,
что Господь семикратно воздаст тебе за правду и семижды семь раз взыщет с
тебя, если ты солгала нам. Он замолчал и молчал довольно долго, а потом,
обращаясь к своим спутникам, спросил: Что делать нам с этой блистающей
землей? Благоразумно было бы не оставлять ее здесь, весьма вероятно, что это
козни нечистого. Сказал Дотаим: Пусть вернется она туда, откуда была взята,
и вновь станет темной. Сказал Закхей:
Мы не знаем, кто был тот нищий, почему не хотел он, чтобы видел его
кто-либо, кроме Марии, не знаем и почему пригоршня земли в глиняной чашке
испускает свет. Сказал Дотаим: Отнесем ее в пустыню, подальше, чтобы никто
не видел, пусть ветер развеет ее, пусть дождь погасит этот свет. Сказал
Закхей: Если земля эта приносит счастье, никуда ее уносить не надо, если же
она во зло, пусть пострадают от него те лишь, кто был для этого избран и
предназначен, кому землю эту принесли. И спросил тогда Авиафар: Что же ты
предлагаешь? И ответил Закхей: Выкопаем здесь яму и зароем в ней эту чашку,
но сначала прикроем крышкой, дабы эта земля не смешалась с землей обычной:
добро и закопанное не пропадет втуне, а зло хоть будет не видно. Спросил
Авиафар: Что ты думаешь об этом, Дотаим, а тот ответил: Закхей дело говорит,
так и поступим. И сказал Авиафар Марии: Отойди, и мы приступим. Куда же я
отойду? - спросила она, а Иосиф с внезапной тревогой вмешался: Если уж
закапывать чашку, то не здесь, а во дворе, а то я уснуть не смогу, зная, что