"Игорь Сапожков. Золотое ДУло " - читать интересную книгу автора

на разные участки фронта срочные, секретные депеши. В обязанности Алексея
Рощина, блестящего московского ученого, историка, исследователя и
библиофила, официально входили розыск и возврат похищенных нацистами с
территории СССР и оккупированных стран, ценностей. В освобожденных Советской
Армией городах, он пользовался неограниченной властью, описанные и
опечатанные им вагоны с культурными и историческими сокровищами, эшелонами
отправлялись на восток. Ранение он получил в едва освобожденном Кракове, во
время организации охраны Ягеллонской библиотеки, одну мину наши доблестные
саперы, все таки пропустили.
Как только полковник Рощин чуть поправился, он тут же взялся за работу,
делал выписки из энциклопедий и иностранных журналов, сравнивал фотографии,
диктовал письма. С выздоровлением полковника работы у Захара стало меньше,
теперь он часами просиживал во флигеле, рассматривал иллюстрации в книгах и
каталогах, кое-что записывал под диктовку. Оказалось, что Захар обладает
цепкой памятью, острым умом и тонким вкусом. Полковник рассказывал мальчику
о гениальных художниках и их бессмертных творениях, о великих скульпторах и
зодчих, о судьбах писателей и поэтов. Когда речь заходила о произведениях
искусства, Рощин иногда называл его стоимость в фунтах стерлингов. Однажды
разговор шел о портрете Лизы Герардини дель Джокондо, более известной, как
"Мона Лиза":
- Алексей Петрович, можно у вас спросить?
- Правильно говорить - задам вопрос, - полковник достал пачку
неизменного "Казбека" и прикурил, ловко щелкнув гильзой-зажигалкой, - валяй.
- Вот не пойму никак. Вы говорите, что картина бесценна, но тут же
называете ее стоимость?
- Как говорят американцы: если это не продается - это не искусство, -
Рощин улыбнулся, выпустив через ноздри едкий дым, - а если серьезно, так
цена, это просто номинальная цифра, отображающая место произведения в
каталоге, не более. В самом деле, денег всей земли не хватит, что бы
воскресить Леонардо да Винчи...
Вскоре Рощину разрешили вставать, каждый вечер они выходили гулять в
больничный скверик. Он продолжал рассказывать, Захар внимательно слушал,
никогда не перебивал, изредка задавал вопросы. Мальчик с нетерпением ждал
этих длинных вечеров, каждый день он узнавал что-то новое. Он переживал
душевные терзания вместе с чернецом Андреем Рублевым, его сердце переполняли
сострадания к больному и нищему Полю Гогену. Он истекал кровью вместе с Ван
Гогом, смертельно ранившим себя выстрелом из пистолета. К отъезду
полковника, Захар уже пытался разбираться в эстетике Анри Матисса. Книги о
теории искусств, оставленные Рощиным в подарок, занимали его целиком,
мальчик с головой погружался в особенности живописи малых голландцев, у него
появляется интерес к античной культуре, а отсюда и к ренессансу - эпохе
возрождения! Он, как губка впитывал сведения о мировых шедеврах и их
авторах. Захара завораживали события, связанные с историческими раритетами -
Мечом Тамерлана и Копьем Лонгина, Золотым Руном и Туринской Плащаницы,
чудесами иконы Казанской Божией Матери и загадками Ордена
Рыцарей-Храмовников.
Однажды, рассматривая альбом с репродукциями Диего Веласкеса, Захар
обратил внимание, что многие лица на портретах, едва уловимыми чертами,
похожи друг на друга. Он поделился сомнениями с Рощиным.
- Удивительно, что ты это заметил, - оживился Алексей Петрович, - это